Семиотическая система русского бала 18-19 веков

Поэтому вопрос иллюминации – это, безусловно, техническая необходимость. Кроме того, бал – это праздник, и в этом смысле его нужно было отделить от обычного, будничного времени-пространства. Так, свет становится организующим началом, создающим форму бала» (Осипова, 2004, с. 153). В романе «Война и мир» и других проанализированных произведениях не упоминается первая из названных функций освещения – утилитарная, преобладающей функцией светового оформления становится функция создания праздника. В результате «Льющийся отовсюду свет придает общей картине бала красочность и живость, создает праздничную атмосферу» (Там же). С помощью описания света, по словам Т.Н. Юрченко, «мир бала, организованный световой лексикой, отграничивается от остального, непраздничного мира» (Юрченко, 1999, с. 109).В романе «Война и мир» освещение бала номинируется знаками «огни», «иллюминация». Автор показываетпредельно яркий свет: «На Английской набережной светилсябесчисленнымиогнями иллюминации известный дом вельможи». Несколько расположенных рядом лексических единиц, каждая из которых является знаком света, усиливают ощущение яркости бального пространства. Блеск и свет может восприниматься героями даже как чрезмерный: «При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее». Присутствует описание освещения и в повести А.А. Бестужева-Марлинского: «…Кареты, сверкая ... фонарями, как метеоры ... неслись к рассвещенному подъезду». В повести А.И. Куприна «Поединок» находим следующее описание освещения: «В зале по стенам горели в простенках между окнами трехлапые бра, а с потолка спускалась люстра с хрустальными дрожащими подвесками». Здесь результат освещения несколько не ожидан: «Благодаря яркому освещению эта большая комната с голыми стенами, оклеенными белыми обоями, с венскими стульями по бокам, с тюлевыми занавесками на окнах, казалась особенно пустой» и, по-видимому, связан с внутренним состоянием героя, глазами которого читатель воспринимает декорации бала. Герой опустошён, и бальное пространство поражает его своей пустотой. Большое внимание описанию света в бальном пространстве уделяет А.С. Пушкин в романе «Евгений Онегин»:Перед померкшими домамиВдоль сонной улицы рядамиДвойные фонари каретВеселый изливают светИ радуги на снег наводят;Усеян плошками кругом,Блестит великолепный дом;По цельным окнам тени ходят,Мелькают профили головИ дам и модных чудаков.В описании, данном поэтом, обращает на себя внимание контраст света и тени, характерный для пространства при способе освещения того времени.Цветовое оформление бала также является важным семиотическим объектом: «Цветовая гамма отделки интерьера способствовала созданию определенного настроения участников бала, что особенно важно было на балах-маскарадах»(Никитина, 2012, с. 51). Описывая костюмы аристократии и лакеев, Л.Н. Толстой, как это показано в примерах, приведённых выше, обязательно называет их цвета. Главным же, по нашему мнению, цветом в семиосфере бала является красный. Это цвет «сукна подъезда» и костюмов лакеев, он привлекает внимание, выделяет объекты. Традиционно красный цвет трактуется в семиотике как цвет силы и активности. С.А. Фетисова, В.В. Калинина отмечают, что красный цвет в русской языковой картине мира «определяет центральные ценности жизни с положительным оценочным смыслом» и является знаком таких понятий, как «красота», «любовь», «важное», «праздник», «власть», «здоровье», «комфорт», «милосердие», «успех», «надежда», «счастье», «сила», «изобилие», «мечта», «стимул, интерес», «храбрость» (Фетисова, 2013, с. 142). Как видим, большинство названных явлений коррелируют с анализируемой нами семиосферой русского бала. В повести А.А. Бестужева-Марлинского «Испытание» неожиданно появляется чёрный цвет, когда дамы сбрасывают перед зеркалом «чёрные обёртки свои». Однако чёрный цвет не включён в символику бала. Он символизирует здесь «принадлежность к внебальному пространству» (Юрченко, 1999, 109), всё, что оставляли дамы за пределами бальной залы, – и внешние атрибуты (верхнюю одежду тёмных тонов), и внутреннюю черноту (переживания, тревоги, заботы, бытовые проблемы, тёмные мысли). Составной частью бальной семиотики, кроме того, является сфера запаха, или одорическая сфера. Для бала характерно благоухание, причём источники его, во-первых, живые (это женщина), а во-вторых, неживые (цветы), и эти две ипостаси бальных ароматов объединяются в запахе цветочных духов: «Духи дублируют аромат живых цветов (особенно популярной становится мода на цветочные ароматы: фиалка, жасмин, гиацинт)» (Осипова, 2004, с. 156). Внимание к одорической сфере находим у А.И. Куприна: «Вместе с женским смехом и звонкой болтовней тесная передняя вдруг наполнялась запахом мороза, духов, пудры и лайковых перчаток, – неуловимым, глубоко волнующим запахом нарядных и красивых женщин перед балом». Данное описание помогает автору создать комплексную картину, включающую звуковые, световые и обонятельные сигналы и способствующую передаче приподнятого настроениякавалеров и дам на балу.Не все составляющие бального действа одинаково прописывались всеми авторами. Обратим внимание далее на такой из них, как ужин.3.1.5. УжинУжин имел большое значение для присутствующих на балу, там могли решаться политические проблемы и другие вопросы. О.Ю. Захарова отмечает такую цель ритуального застолья, как «объединить собравшихся, приобщить гостей к дому, сделать его “своим” для участников церемониала» (Захарова, 2010, с. 50). Кроме того, организация ужина была статусным понятием для хозяев бала: «Сервировка стола, подбор посуды, разнообразие блюд должны были произвести неизгладимое впечатление на гостей, поэтому организация ужина находилась под строгим контролем ответственного лица и самих хозяев вечера» (Никитина, 2012, с. 52). Однако для Л.Н. Толстого ужин не просто менее значим, чем главное на балу (танцы), а, кажется, не значим вообще, практически не затрагивает в романе «Война и мир». Находим только упоминания о том, что данный неотъемлемый компонент системы бала присутствовал: «Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его [Пьера]». По-видимому, автор не считал ужин важным элементом бала.Совсем по-другому описывает ужин А.И. Куприн в «Поединке»: «Пахло горелым маслом из кухни. Две или три группы офицеров уже начинали выпивать и закусывать. Кое-кто читал газеты. Густой и пестрый шум голосов сливался со стуком ножей, щелканьем бильярдных шаров и хлопаньем кухонной двери. По ногам тянуло холодом из сеней». Описание демонстрирует бедность и провинциальность изображаемого в рассказе бала, что неизбежно отразилось и на ужине. Знаки бедности не вяжутся с ожидаемым от бала чувством восторга и благополучия, чем и раздражают наблюдающего ужин героя – Ромашова. Кстати, и по времени проведения ужин в повести А.И. Куприна нарушает общие для торжественных, «настоящих» балов правила: он начинается не после танцев или хотя бы перед котильоном, как это было принято, а сразу же по приходе гостей, то есть ещё до начала танцев и продолжается всё время бала, переходя постепенно в какую-то непристойную фазу: «По мере того как танцевальный вечер приходил к концу, в столовой становилось еще шумнее. Воздух так был наполнен табачным дымом, что сидящие на разных концах стола едва могли разглядеть друг друга. В одном углу пели, у окна, собравшись кучкой, рассказывали непристойные анекдоты, служившие обычной приправой всех ужинов и обедов».Итак, мы видим, что, согласно требованиям этикета, ужин мог начаться после танцев и перед танцами. Причём первая ситуация распространена на балах в высшем обществе, а вторая – на провинциальных балах. Это подтверждает пример провинциального бала из пятой главы романа «Евгений Онегин». Главной его составляющей является именно ужин, и А.С. Пушкин подробно, со вкусом его описывает, изображая при этом контраст со сферой чувств и подшучивая по поводу того, что для основной массы присутствующих блюда ужина гораздо важней, чем всё остальное на балу:Конечно, не один ЕвгенийСмятенье Тани видеть мог;Но целью взоров и сужденийВ то время жирный был пирог(К несчастию, пересоленный);Да вот в бутылке засмоленной,Между жарким и блан-манже,Цимлянское несут уже;За ним строй рюмок узких, длинных,Подобно талии твоей…Автор описывает, как после ужина следуют игры, чаепитие, и только потом – музыка и танцы:Но чай несут: девицы чинноЕдва за блюдечки взялись,Вдруг из-за двери в зале длиннойФагот и флейта раздались.В каждом из проанализированных произведений бал изображается авторами по-разному. Искусство Л.Н. Толстого в описании бала удивительно. Причём бал много значил и в других произведениях писателя. В частности, в романе «Анна Каренина» «бал – строго организованное действо, где продумано всё – от крупных частей его общей композиции до мельчайших деталей туалета. Действительно, Толстой описывает даже три пуговички на перчатке Кити!» (Шпилевая, 2014, с. 148). Для А.А. Бестужева-Марлинского главным при описании бала становится его значение для развития отношений героев. А.И. Куприн описывает провинциальный бал, за показной роскошью которого скрываются бедность и убожество.Многие элементы семиотической системы бала вступают в отношения оппозиции. Данные противопоставления и будут рассмотрены нами далее.3.2. Оппозиции в организации бального пространстваНаличие антиномий, оппозиций – характерная черта существования человека с древних времён и до наших дней. Как отмечает М.Н. Крылова, «явление антиномии, антиномичность – одна из основополагающих черт бытия. Явление противоположности различных, в первую очередь схожих явлений стало предметом исследования философов очень давно. Анализ таких антиномий как ”материальное и духовное”, “добро и зло”, “духовное и плотское”, “естественное и искусственное”, “теория и практика”, “Запад и Восток”, “всеобщее и единичное” и других составляют основу всех философских учений с древнейших времён» (Крылова, 2014а).Бальная семиосфера особенно насыщена антиномиями в силу того, что она является кульминацией существования аристократического общества того времени и характеризуется предельностью в выражении чувств, намерений и под. Т.Н. Юрченко выделяет следующие оппозиции, наблюдаемые в организации бального пространства: «живое / мёртвое», представленная реализациями «свет / тьма», «праздник / будни», «природа / материальная культура» и «естественное / искусственное» и т. д. (Юрченко, 2003, с. 48).Рассмотрим реализацию этих и других оппозиций в бальном пространстве проанализированных литературных произведений.Главная оппозиция бального пространства – «жизнь / смерть». Бал символизирует жизнь, является её знаком. На балу проявляется стремление героев жить, развлекаться, быть счастливыми. Бал стимулирует жизнь: многие аристократы жили «от бала до бала», всё остальное время воспринимая как «нежизнь», терпимую только потому, что она позволяла готовиться к следующему балу – к жизни. Особенно ярко данная оппозиция проявляется в повести А.А. Бестужева-Марлинского «Испытание». По словам Т.Н. Юрченко, «экспозиция бала в тексте заявлена как рождение жизни. Неслучайно в начале 3 главы дается указание на время проведениябала: “три дни после Рождества”, т. е. в святки. Рождество –праздник, существующая реалия, указывающая на календарный циклжизни» (Юрченко, 1999, с. 108). В данном романтическом тексте «намечается и получает развитие романтическая метафора жизнь-бал» (Там же).Несомненно, одной из основных оппозиций является противопоставление света и тьмы. Предметный мир бала, как мы рассмотрели это в предыдущем параграфе, – это прекрасно освещённое пространство, наполненное огнями и иллюминацией, однако мир вне бала далеко не так светел и ярок. И герои романа «Война и мир» ощущают данную оппозицию, особенно любимица автора, чуткая Наташа: «То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты». По словам Т.Н. Осиповой, «в световом разделении пространства – бального и небального – усматриваются фольклорно-мифологические представления о соотношении тьмы и света и, следовательно, мертвого/живого» (Осипова, 2004, с. 153), то есть противопоставляется ассоциируемый с жизнью свет и соотносимая со смертью тьма.Оппозиции «добро / зло», «счастье / несчастье» выражаются в первую очередь тем, что бал представляется большинству его участников добром, счастьем, счастливой стороной жизни, лучшими её моментами. Главным выразителем такого понимания бала в романе «Война и мир» является Наташа Ростова: «Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя». Наташа настолько счастлива, что не представляет себе, как кто-то может испытывать другие, менее восторженные чувства: «На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы». Но жизнь демонстрирует здесь же, в структуре бального пространства, другую свою сторону: «Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя». И Наташа видит эту сторону, начинает осознавать, что не все на балу счастливы, что жизнь гораздо более сложна и печальна, чем яркая оболочка бала. Это символично, поведение Пьера на балу – это знак, демонстрирующий, что героине предстоит ещё многое узнать о жизни, многое испытать, познать её тёмные стороны. Оппозиция «природа / материальная культура» проявляется на уровне декораций. По словам Т.Н. Осиповой, эта оппозиция не является ортодоксальной, её компоненты не исключают друг друга, а дополняют: «Оба полюса объединяются в выполнении единой функции: создание необычности бальной обстановки, ее непохожести на ту, которая окружает человека в повседневной жизни» (Осипова, 2004, с. 153-154). Природа, её элементы, природные ассоциации могут проникать и в бальное пространство. В повести «Испытание» А.А. Бестужева-Марлинского естественное, природное связано с образом женщины, дамы в атмосфере бала: «Дамы выпархивали из карет и, сбросив перед зеркалом аванзалы черные обертки свои являлись подобно майским бабочкам».Оппозиция «природа / материальная культура» нацелена в первую очередь на отделение бала от обыденной жизни, а значит, сама является частью оппозиции «праздник / будни».Вполне естественно, что бал символизирует праздник: «Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц», и оппозиция «праздник / будни» многократно повторяется во всём устройстве бала: в декорациях, в аксессуарах, в танцах, в самом бальном костюме: «Бальный костюм продолжает пространственно-временную систематику бального мира: облачение в бальный костюм рассматривается как переход в иное измерение, как уподобление себя праздничному бытию, выход из обыденности» (Осипова, 2004, с. 155).Оппозиция «естественное / искусственное» отражает обычно понимание бала как сферы искусственного. На балу, описанном А.А. Бестужевым-Марлинским, «мотив легкости, невесомости теряет признак жизни, – естества, приобретая признак искусственности, неодушевленности, вещности» (Юрченко, 1999, с. 115).Эта оппозиция также присутствует в семиотической системе бала в романе «Война и мир», при этом бал символизирует искусственное, ненастоящее, воплощением чего является Элен, а Наташа Ростова – естественное, и в этом она противопоставлена другим героям и выделена из семиосферы бала. Лучше всех её естественность сумел разглядеть на балу Андрей Болконский: «И еще… да, Ростова очень мила. Чтото в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Оппозиция продолжается и вне бального пространства. Когда князь Андрей приехал к Ростовым, «Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном». В естественности преимущество Наташи, естественность трактуется писателем как лучшее из её достоинств. Оппозиция «юг / север» присутствует в романе «Война и мир» в первую очередь посредством изображения контраста северной погоды и множества цветов, декорирующих бальное пространство: «…Сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице». Бал ассоциируется с югом, теплом, цветами, а пространство вне бала – с севером, холодом. Т.Н. Осипова отмечает: «Временная мена пространств – Севера на Юг, происходящая благодаря бальным декорациям, вводит в культурный текст бала популярную в романтизме оппозицию. Предпочтение Юга Северу прочитывается как желаемый переход из реальности в качественно иной мир, сказочный, волшебный, в идеальное пространство» (Осипова, 2004, с. 154).Ещё одну характерную для бальной семиотики оппозицию («порядок / свобода») выделим, опираясь на исследования Ю.М. Лотмана, которыйиспользовал в своей работе «Беседы о русской культуре» термин «бальные вольности» и писал, что они возрастали к концу вечера и именно в них проявлялось борение «порядка» и «свободы» (Лотман, 1994, с. 120). В романе «Война и мир» эта оппозиция не проявляется очень активно, однако некоторые признаки всё же наблюдаются. Автор, характеризуя восторженное состояние Наташи, замечает, что «она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился», упоминает также, что к концу бала становится больше весёлых, быстрых танцев: «Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей».Последовательность бальных танцев не была случайной и отражала оппозицию «порядок / свобода»: «Исследователи бала обозначают традиционную бальную цепочку танцев: полонез – вальс – мазурка – котильон; представляющей собой эволюцию от церемониала к игре, от торжественности и некоторой чопорности к безудержному веселью» (Никитина, 2012, с. 52).Вообще бал в первую очередь связан с порядком. Это проявляется в строгой упорядоченности его композиции, правильности танцевальных фигур каждого танца, регламентации поведения каждого из присутствующих и под. Как отмечает Е.А. Никитина, «идее порядка подчинялись все элементы танцевального вечера, в том числе и главная их составляющая – танцы» (Никитина, 2012, с. 52). Как нам кажется, именно поэтому появилось замеченное М.Ю. Лотманом нарушение идеи порядка на балу, элементы «свободы» и «бальных вольностей»; они явились следствием желания людей выйти за пределы порядка, нарушить хоть какие-то правила. Слишком строгие ограничения всегда ведут к свободе. Разнообразные оппозиции, выражаемые знаками бала, призваны показать жизнь во всём её многообразии или, по словам Г.А. Шпилевой, «представить сложную симфонию бытия, где одновременно звучат ноты радости и несчастья, обвиняющие и прощающие, гуманные и жестокие, одним словом – звучит нескончаемая “музыка жизни”» (Шпилевая, 2014, с. 149). Оппозиции являются неотъемлемой составляющей бального пространства, без которого оно не могло бы существовать.По сути, каждый из описанных нами знаков бальной семиосферы вступает в оппозиционные отношения с другими знаками, причём по нескольким параметрам. Если рассмотреть для примера такой важный признак бала, как бальное платье дамы, мы увидим, что оно противопоставлено домашней одежде (оппозиция «праздник / будни»), естественному, народному одеянию простого люда, крестьян («естественное / искусственное»), открытостью и лёгкостью – тёплой верхней одежде («юг / «север») и т. д. То есть без оппозиций немыслима семиотическая сфера русского бала. Выводы по главе:Становясь частью текстового пространства того или иного произведения художественной литературы, бал приобретает особый статус в произведении – служит раскрытию сюжета, способствует знакомству персонажей, помогает им ближе узнать друг друга. Сцены бала намечают возможные линии развития сюжета, они полны намёков и предсказаний. При этом знаковая, символическая природа описываемого каждым писателем бала отражает семиотическое пространство реального бала, в данном случае характерного для элитарной культуры XVIII-XIX веков. И Л.Н. Толстой, и А.А. Бестужев-Марлинский, и А.И. Куприн, и А.С. Пушкин концентрируют внимание на таких знаках (деталях) семиотической сферы бала, как костюмы (платья, причёски, обувь, аксессуары), музыка, танцы, этикет, декорации, световое и цветовое оформление, сфера запахов, ужин и др. Описывая бальные ритуалы в своих произведениях, авторы XIX века, как правило, точны. Каждый из элементов бальной культуры в произведениях не случаен, а связан с движением сюжета, развитием характеров персонажей и под. И каждый случай нарушения героями произведений правил бальной семиотики обоснован, связан с художественным замыслом автора.Элементы семиотической системы бала вступают в несколько очень значимых для понимания семиотики бала оппозиций: «жизнь / смерть», «свет / тьма», «добро / зло», «счастье / несчастье», «природа / материальная культура», «праздник / будни», «естественное / искусственное», «юг / север», «порядок / свобода». Эти оппозиции помогают показать двойственную природу бала, наличие, с одной стороны, противопоставления бала всему остальному, «небальному» пространству, а с другой – противоречивость и неоднородность самой системы бала, основанной на внутренних оппозициях. заключениеФеномен бала как интереснейшее явление культурной жизни элиты российского общества XVIII-XIX вв. заслуживает пристального внимания исследователя. Особенно важно для понимания сущности данного феномена рассмотреть его в семиотическом ключе, попытка чего сделана в данной дипломной работе.Первая глава исследования посвящена анализу понятий, связанных с семиотикой. Мы рассмотрели явления семисферы, семиотической системы и выяснили, что составляющими семиотической системы являются знаки, каждый из которых обладает двуплановым характером – планом выражения (предмет, слово и под.) и планом содержания (семантика, значение знака). Многообразие семиотических систем активно изучается современной наукой, однако семиосфера бала изучена недостаточно.Во второй главе мы проанализировали понятие бала как большого танцевального вечера, для которого характерно наличие значительного количества составляющих систему знаков (костюмы, музыка, танец, декорации и др.). С помощью данных знаков бал выполняет свои функции: эстетическую, коммуникативную, политическую, развлекательную, воспитательную и др. Краткий анализ истоков зарождения и истории бала в России позволил нам перейти в следующей главе к практическому исследованию семиотической системы бала в художественных произведениях.В третьей главе описан проведённый нами анализ бальный сцен в четырёх произведениях: «Война и мир» Л.Н. Толстого, «Испытание» А.А. Бестужева-Марлинского, «Поединок» А.И. Куприна и «Евгений Онегин» А.С. Пушкина. Мы последовательно описали все использованные авторами в текстах произведений элементы семиотической системы русского бала: наряды мужчин и женщин, танцы, музыку, декорации, в том числе зеркала, световое и цветовое оформление интерьеров, запахи, ужин и под. Основным действующим лицом на балу является женщина, дама; знаки, связанные с нею, наиболее важны в ходе повествования: наряды, аксессуары, танцевальные па, запах и др.Семиотическая система в проанализированных произведениях имеет много общего, однако наблюдаются и отличия. Общим является следование бала установленным правилам, традициям и регламенту. Оно слабее выражено в повести «Поединок» А.И. Куприна, но всё же превалирует. Общее также – внимание к нарядам как основной составляющей семиотики бала, сексуальный характер женского наряда и танца, с чем связана особая роль бальных сцен в ткани сюжетов произведений, в завязке и развитии отношений героев и героинь между собой. Отличается в плане бальной семиотики в основном повесть «Поединок», описывающая провинциальный бал, который окружён атмосферой пустоты и бедности. Общими для всех рассмотренных нами сцен бала является также наличие в бальном пространстве оппозиций: «жизнь / смерть», «тьма / свет», «праздник / будни» и др., которые символизируют двойственную природу бала, наличие конфликтности как внутри бального пространства, так и самой семиосферы бала с миром вне бала. У проведённого нами исследования могут быть значительные научные перспективы, так как семиотика бала отражает состояние культуры общества, и её изучение будет способствовать более глубокому познанию российской истории, культуры и литературы.список использованных источниковАлександрова, Е.М. Языковая игра как семиотическая система / Е.М. Александрова // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. – 2014. – № 3 (31). – С. 110-115.Алексеева, М.В. Музыка и слово: возможности синтеза семиотических систем / М.В. Алексеева // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. – 2009. – № 3. – С. 77-80.Ахохова, Е.А. Семиотика и лингвистика: Конспект лекций: Учебное пособие / Е.А. Ахохова. – Нальчик: Полиграф сервис и Т, 2007. – 73 с.Балы и праздники в России. Книга-энциклопедия. – М.: Аргументы и факты, 2000. – 306 с.Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт; Пер. с фр. – М.: Прогресс, универс, 1994. – 616 с. Васильева, Л.В. Пушкинский бал.Как возродить лучшие традиции русской гимназии / Л.В. Васильева, Т.Э. Сырцева// Инновационные проекты и программы в образовании. – 2008. – № 1. – С. 86-94.Ведёшкина, Б.Н. Эмотиконы как семиотическая система / Б.Н. Ведёшкина // Язык и культура (Новосибирск). – 2012. – № 1-2. – С. 35-39.Воронина, И. Историко-бытовой танец: Учебное пособие / И. Воронина. – Москва: Искусство, 1980. – 128 с.Выскочков, Л.В.  Будни и праздники императорского двора / Л.В. Выскочков. – СПб.: Питер, 2012. – 496 с.Дружининская, О.В. Лексика бала в русском языке XVIII-XIX вв.: Автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.02.01. – Вологда, 2005. – 18 с.Дмитриева, М. Бальные книжечки [Электронный ресурс] // Пражский телеграф 2014 [Сайт]. – Режим доступа: http://ptel.cz/2014/07/balnye-knizhechki/. – 02.02.2015.Духов, Е. Бальная культура России XVIII перв. пол. XIX в. / Е. Духов // Музыкальная академия. – 1996. – №3-4. – С. 147-154.Егорова, В.И. Карнавал как семиотическая система / В.И. Егорова // Теория языка и межкультурная коммуникация. – 2011. – № 2. – С. 9-12.Еремина, М. Роман с танцем / М. Еремина. – Спб.: Танец, 1998. – 252 с. Еремина-Соленикова, Е.В. Старинные бальные танцы. Новое время / Е.В. Еремина-Соленикова. – СПб.: Лань, 2010. – 256 с.Жбанкова, Е.В. «Искусство движения» в русской культуре конца XIX века – 1920-х годов: от эстетической идеи к идеологической установке: Автореферат дис. … доктора истор. наук: 24.00.01. – Москва, 2004. – 48 с.Зарин, А.Е. Царские развлечения и забавы за 300 лет / А.Е. Зарин. – Л.: Международный фонд истории науки, 1991. – 136 с.Захарова, О.Ю. Балы России второй половины XIX – начала XX века / О.Ю. Захарова. – СПб.: Планета музыки, 2012. – 176 с.Захарова, О.Ю. Бальная эпоха первой половины XIX века. Героям 1812 года посвящается / О.Ю. Захарова. – Центрполиграф, 2013. – 310 с.Захарова, О.Ю. Власть церемониалов и церемониалы власти / О.Ю. Захарова. – М.: АиФ Принт, 2003. – 165 с.Захарова, О.Ю. Российская государственная церемониальная культура / О.Ю. Захарова // Вестник Московского государственного открытого университета. Москва. Серия: Общественно-политические и гуманитарные науки. – 2010. – № 1. – С. 47-51.Захарова, О.Ю. Русский бал XVIII – начала ХХ века: танцы, костюмы, символика / О.Ю. Захарова. – Москва: Центрполиграф, 2011. – 206 с.Зубкова, О.С. Метафора как семиотическая система / О.С. Зубкова // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. – 2010. – Т. 2. – № 3. – С. 23-26.Киров, Е.Ф. Графика как вторичная семиотическая система (к вопросу о происхождении письма) / Е.Ф. Киров // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Филологическое образование. – 2008. – № 1. – С. 53-59.Кирсанова, Р.М. Костюм в русской художественной культуре 18 – первой половины 20 вв. / Р.М. Кирсанова. – М.: Большая Российская энциклопедия, 1995. – 383 с.Кирсанова, Р.М. Ленты, кружева, бантики… / Р.М. Кирсанова. – М.: Рудомино: Эксмо, 2012. – 80 с.Колесникова, А.В. Бал в истории русской культуры. Автореферат дис. … канд. культурол. наук: 24.00.02. – СПб., 1999. – 24 с.Колесникова, А.В. Бал в России: XVIII – начало XX века / А.В. Колесникова. – М.: Азбука, 2005.Крылова, М.Н. Антиномии как движущая сила языка / М.Н. Крылова // Филология и литературоведение. – 2014а. – № 3 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: http://philology.snauka.ru/2014/03/710. – 16.12.2014.Крылова, М.Н. Введение в языкознание для бакалавров: учебное пособие / М.Н. Крылова. – Саратов: Вузовское образование, 2014б. – 275 c.Куреша, М.В. Искусство как семиотическая система и как универсальный язык культуры / М.В. Куреша // Язык и культура (Новосибирск). – 2012. – № 2. – С. 161-166.Леонавичус, А.В. Бал-скандал: «Горе от ума», «Мёртвые души», «Двойник» / А.В. Леонавичус // Новый филологический вестник. – 2013. – № 3 (26). – С. 88-101.Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства XVIII – нач. XIX века / Ю.М. Лотман. – СПб.: Искусство, 1994. – 709 с.Лотман, Ю.М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин»: комментарий: пособие для учителя / Ю.М. Лотман. – Л.: Просвещение, 1980. – 416 с.Лотман, Ю.М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки (1968-1992) / Ю.М. Лотман. – СПб.: Искусство-СПБ, 2000. – 704 с.Мерцалова, М.Н. Костюм разных времен и народов / М.Н. Мерцалова. – М.: Академия моды, 2001. – 300 с.Мечковская, Н.Б. Семиотика:Язык. Природа. Культура: Курс лекций / Н.Б. Мечковская. – М.: Академия, 2004. – 432 с.Миндиярова, Л.М. Тема бала в русской литературе / Л.М. Миндиярова // Современные тенденции в образовании и науке: сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции: в 26 частях. – Тамбов: Юком, 2013. – С. 99-101.Немец, Г.П. Синтагма и парадигма прагматики модальных отношений / Г.П. Немец, Е.Б. Тхорик // Синтактика. Семантика. Прагматика. – Краснодар, 1996. – С. 5-15.Никитина, Е.А. Бал как культурная практика / Е.А. Никитина // Человек в мире культуры. – 2012. – № 2. – С. 50-53.Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. – М.: Азбуковник, 1999. – 944 с.Ocипoвa, T.H. «Предметный мир» бала (к вопросу изучения мифологемы бала в художественных текстах эпохи романтизма) / Т.Н. Осипова // Культура и текст. – 2004. – № 7. – С. 153-158.Павлова, О.Д. Семиосфера как результат и развитие культуры / О.Д. Павлова // Язык и культура. – 2011. – № 3. – С. 58-64.Палий, Е.Н. Салон как феномен культуры России XIX века: традиции и современность: Автореферат дис. … доктора культурологии: 24.00.01. – М., 2008. – 39 с.Палий, Е.Н. Русский дворянский салон XIX в. / Е.Н. Палий // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2009. – № 1 (69). – С. 154-159.Пиры. Балы. Торжества / Ред. С. Экштут, Т. Евсеева, О. Лесняк. – М.:  Мир Энциклопедий Аванта+, Астрель. – 181 с.Привалова, В.М. Ритм орнамента как проекция мироздания в семантике знаков и символов / В.М. Привалова // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. – 2014. – Т. 16. – № 2-1. – С. 236-246.Пыляев, М.И. Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы; Ред. И.Л. Шишкова / М.И.Пыляев. – М.: АСТ, 2007. – 774 с.Пыляев, М.И. Старый Петербург. Рассказы из былой жизни столицы / М.И. Пыляев. – Спб.: Типография А.С. Суворина, 1887. – 471 с.Романова, Н.И. Сцена бала в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина»: от ранних редакций к завершённому тексту / Н.И. Романова // Вестник Московского государственного университета леса – Лесной вестник. – 2013. – № 5 (97). – С. 147-156.Рославлев, М.И. Современный бальный танец / М.И. Рославлев. – М.: Искусство, 1980. – 257 с.Сильченко, А.А. Язык веера / А.А. Сильченко, А.Г. Соколова // Язык и социальная динамика. – 2012. – № 12-2. – С. 286-287.Скопцова, Е.А. К вопросу о невербальном аспекте феномена «светское общение» в России XVIII века / Е.А. Скопцова // Путь науки. – 2014. – № 7 (7). – С. 125-127.Солнышкина, М.И. Дуализм языкового знака как причина сокращений в профессиональных языках / М.И. Солнышкина, Ч.Р. Зиганшина // Филология и культура. – 2014. – № 1 (35). – С. 105-109.Степанов, Ю.С. Семиотика / Ю.С. Степанов // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. – М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. – С. 440-442.Фетисова, С.А. Универсальные ценностные смыслы имени цвета «красный» в английском и русском языках / С.А. Фетисова, В.В. Калинина // Достижения вузовской науки. – 2013. – № 6. – С. 140-144.Фукс, Э. Иллюстрированная история нравов. Том 2: Галантный век / Перс. с нем. В.М. Фриче; Э. Фукс. – М.: Республика, 1994. – 479 с.Фукс, Э. История нравов / Пер. с нем.; Э. Фукс. – М.: Русич, 2010. – 109 с.Фукс, Э. Иллюстрированная история нравов. Том 3: Буржуазный век / Перс. с нем. В.М. Фриче; Э. Фукс. – М.: Республика, 1994. – 442 с.Чежина, Ю.И. К истории русского маскарада середины – второй половины XVIII столетия: традиции и новации / Ю.И. Чежина // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2: История. – 2009. – № 3. – С. 140-149.Шпилевая, Г.А. «Язык бала» и «музыка жизни» в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» / Г.А. Шпилевая // Вестник Томского государственного университета. Филология. – 2014. – № 2 (28). – С. 142-150.Штатская, Т.В. Знак и значение в языке / Т.В. Штатская // Современные наукоемкие технологии. – 2014. – № 6. – С. 71.Юрченко, Т.Н. Бал в повести А.А. Бестужева-Марлинского «Испытание» / Т.Н. Юрченко // Культура и текст. – 1999. – № 5. – С. 108-118.Юрченко, Т.Н. Мифологема бала в русской литературе 20-40-х гг. XIX века / Т.Н. Юрченко // Вестник Алтайской государственной педагогической академии. – 2003. – № 3-2. – С. 47-54.Якобсон, Р.О. Язык и бессознательное / Пер. с англ., фр. К. Голубович, Д. Епифанова, Д. Кротовой, К. Чухрукидзе. В. Шеворошкина; составл.,вст. слово К. Голубович, К. Чухрукидзе; ред. пер. Ф. Успенский. – М.: Гнозис, 1996. – 248с.художественные текстыБестужев-Марлинский, А.А. Сочинения в 2 т. / А.А. Бестужев-Марлинский. – М., Художественная литература, 1981. – 1076 с.Куприн, А. И. Собрание сочинений в 6 т. Том 3 / А.И. Куприн. – М.: Гослитиздат, 1957. – 347 с.Толстой, Л.Н. Война и мир: роман. Книга 1. Т. 1-2. – М. Эксмо, 2010. – 928 с.Толстой, Л.Н. Война и мир: роман. Книга 2. Т. 3-4. – М. Эксмо, 2010. – 736 с.список ключевых словСемиотика, семиосфера, семиотическаясистема, знак, бал, русский бал, костюм, музыка, танец, этикет.