Картезианская логика

Полностью избавившись от всякого намек на математический анализ умозаключений, авторы преподносят данную логику не как научное течение, а как искусство, – но не как искусство «исчисления выводов» путем комбинирования формул, а как искусство, благодаря которому можно здраво судить о вещах помимо всякого рода формул, руководствуясь только «естественным светом разума» [4]. Если какое-либо доказательство имеет очевидный смысл, но противоречит различным правилам, необходимо сразу отбросить всякие правила. Вот почему основным предметом анализа авторы книгиопределяют не логические выводы, а их посылки: ошибаются чаще не оттого, что плохо умозаключают, а оттого, что исходят из ложных предпосылок. Таким образом, их основнойвзор направлен к прикладным и методологическим аспектам логики как основным условиям «прояснения смысла» суждений и развития «способности суждения».Основным свойством, которое определенно характеризует методологический аспект «Логики Пор-Рояля», является тот факт, что ее авторы еще так не делают различий между критерием истинности и критерием правильности, часто предъявляя претензии не к форме, а к интуитивной ясности рассуждения. По мнению авторов, «естественный способ изложения истины» – причинно-следственный, а не логический, поэтому необходимо стремиться к «естественной связи идей». Примером неестественных рассуждений служат косвенные доказательства. С точки зрения авторов «Логики Пор-Рояля», косвенно необходимо доказывать только лишь отрицательное положение, но нельзя доказывать суждение существования.Также необходимо исключить процесс умозаключение от частного к общему. Авторы считают только лишь полную индукцию верным средством познания. Некаждое математическое суждение аналитическое, а только аксиома, которая познается умозрительным способом. Очевидность это и есть признак аналитического метода, который утверждает, что реальное и неочевидное нельзя брать как аксиому, но номинально определенное можно. Теория определений заимствована авторами у Паскаля, а общее учение о методе заимствована у Декарта. Обе темы относятсяавторамик «самой полезной и самой важной» части общей логики [8]. К темным и случайным идеям авторы «Логики Пор-Рояля», как и остальные сторонники картезианской логики, относят идеи о различных чувственных качествах человека, о цветах, звуках, запахах, вкусах, тепле, холоде и другим чувствам, также приписывая сюда голод, жажду, телесные боли. Смутность данных размышлений, согласно философии картезианства, берет начало от того, что все люди собственное ощущение переносим в вещи внешнего мира. Например, люди рассуждают так - что огонь теплый, снег холодный, сахар сладкий. Таким образом, в этом вопросе картезианская логикаостается на позиции субъективного идеализма и часто отсылает к учениямскептиков древнего мира. Но в то же время, позиция «Логики Пор-Рояля» в данном вопросе не является последовательным субъективным идеализмом, но, как и позиция Декарта, она имеет тот же самый дуалистичный характер.Одной из главных причин нечеткости и смутности в мышлении и разговорах людей является связь наших идей с нашими словами. Мы очень часто наше вниманиесосредотачиваем на словах, а не на вещи. Хотя люди очень часто по-разному думают и размышляют об одних и тех же самых вещах, они, однако, пользуются одинаковыми словами и выражениями для описания их (например, различные лица вкладывают разное содержание в понятие, выражаемое словом «добродетель»).ЗаключениеСколько бы не обсуждалась проблема влияния картезианства на все дальнейшеепреобразование и течение европейского философского мыслительного пути, на данный вопрос, скорее всего, никогда не будет дан полностью исчерпывающий ответ. Поскольку ответ в данном случаедолжен быть основан не только наопределенных конкретных заимствованиях и модификациях - применительно к изменяющимся проблемным ситуациям и контекстам - отдельных декартовских идей, не только о продуктивной полемике с Декартом, отталкиваясь от идей которого и в спорах с которыми вызревают и кристаллизуются собственные концепции современных мыслителей, но и основан на тех, до конца никогда не изученных предпосылках мышления и структурах ментального пространства, в конституировании которого столь значительную роль сыграл сам Декарт. Если оцениватькартезианскую логику в полном ее объеме, можно сделать вывод, что, хотя это направление в логике было шагом в сторону от собственно математического направления развития логики, именно благодаря созданиюей образу этой науки способствовал тому, что формальная логика с тех пор не покидала кафедр высших учебных заведений, гимназий и университетов.Смотря в прошлое, можно уверено размышлять о том, что научная сторона картезианской логики еще при жизни его основателя завоевала много сторонников в различных университетах Нидерландов, таких как Утрехтский университет и Лейденский университет.Общий дух рационализма и положения метафизики в картезианской логикепроизвелиогромное влияние на многих протестантских теологов. Во Франции в определенных кругах янсенистов— наполовину протестантского движения в католицизме, которое возрождалось по идеи Августина,— картезианство также приняло статус влиятельной доктрины.Таким образом, учение Декарта и его последователей оставило огромный и ярчайший след в формировании философии и оказало серьезное влияние на развитие науки эпохи нового времени.Список литературыАндреев В. И. Конфликтология: Искусство спора, ведения переговоров и разрешения конфликтов. — Казань: СКАМ, 1992. — С. 3-142.Андреев Л. В. Этюды об инженерном творчестве. — Днепропетровск: Промшь, 1989. — С. 31-41.Аристотель. О софистических опровержениях. Соч. в 4 томах. — М.: Мысль, 1978. — Т. 2. — С. 3-15, 21-384, 600-680. Гетманова А. Д. Учеб. по логике. — М.: ЧеРо, 1997. — С. 202-208.Дзюбенко О. Г., Присяжный Т. В. Культура дискусий. — К.: Политиздат Украины, 1990. — С. 3-147.Ивин А. А. Логика: Учеб. пособие. — М.: Знание, 1997. — С. 170-189.Ивин А. А., Никифоров А. Д. Словарь по логике. — М.: ВЛАДОС, 1998. — С. 321-323.КарнегиД Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. — М.: Прогресс, 1990. — С. 86-140.Кондаков Н. И. Логический словарь. — М.: Наука, 1976. — С. 565-567.Лихачев Д. С. Письма о добром и прекрасном. — Симферополь: Таврия, 1990. — С.35-50.