Семейное право в Древней Руси

Этими фактами, бросающими невыгодную тень на поведение супруги, признавалось посещение ею известных лиц или же мест, где она с легкостью могла поддаться искусу, а непосредственно: - в случае если проспит ночь вне дома и не у собственных родителей; - в случае если она пиршествует с сторонними мужчинами; - в случае если она посещает днем и ночью игрища. Из церковного Устава Ярослава заметно, что допускались разводы в том числе и на основании поводов, совершенно незнакомых римскому праву: «Оже жена на мужа наведеть тати, ве-литьпокрасти, или же сама покрадеть, либо товар, или же церковь покрадши, инемподаеть». По норме, фиксированной в Кормчей книге, данное преступление не считалось основанием для расторжения брака. И на Руси данная норма не была единственной. Новгородский архиепископ Нифонт характеризует в виде наказания за кражу, совершенную супругом у супруги, не развод, а епитимью на протяжении 3 лет. Церковный Устав Ярослава (статья 36) предусматривал вариант, когда «жена супруга крадеть, а обличить ю» либо она «клеть покрадеть» или же в том числе и у свекра крадет (статья 38), но не разрешал расторжения брака по данным предлогам, ограничиваясь штрафом в 3 гривны в пользу митрополита, предоставляя супругу «казнить», то есть наказать ее домашними средствами. Данное говорит про то, что в пору создания Пространной редакции Устава на Руси не было общих норм, регулирующих разводы. Местные христианские традиции и обычаи сосуществовали с противоречивыми нормами переводных памятников, и выбор тех или иных диктовался конкретными критериями, взглядами или же знаниями местного иерарха либо иного составителя правового свода. На то, что данная статья принадлежит перу церковного юриста, показывает упоминание в ней о краже из церкви. Отмеченные статьи Пространной редакции церковного Устава Ярослава, насчитывающие 6 случаев, при которых разводы супруга с женою признавались законными со стороны церкви, имеют ту особенность относительно с греческим Номоканоном, откуда они почти все заимствованы, что в них женщина в делах, касающихся разводов, не уравнена с представителем сильного пола, как отмечает Д. Дубакин. Статьи Устава Ярослава, очень досконально и точно характеризуя причины, которые оправдывают и узаконивают развод для супруга, не делают того же самого относительно к жене, не уравнивают ее, вопреки греческому Номоканону, в правах, касающихся расторжения брака с супругом. К концу XII - начале XIII вв. относятся нововведения в Пространной редакции Устава Ярослава и, в том числе, новые статьи, недостающие в Краткой редакции и архетипе Пространной и Краткой редакций, о праве расторжения брака. Для начала, обнаруживаются статьи о наказаниях в случаях самовольного ухода супруги от собственного супруга и заключении ею нового брака или же развратной ее деятельности: «Ажепоидеть жена от собственного мужа за иныи муж или же иметь блясти от мужа, ту жену поняти в дом церковныи, а новоженя в продажи митрополиту» .Вместе с данной статьей, предусматривающей ответственность в случае ухода супруги к иному мужу, ясно заметно свидетельство возросшей роли женщины в суде. Закон фиксирует интенсивную роль женщины-жены, действия которой могут привести к изменению ее гражданского состояния. Бывшие нормы, говорившие о провинностях супруги, не вели к разводу, но только к тому, что ее наказывал супруг, а священник налагал на нее епитимью. Впрочем юридически ответственными за действие супруги лицами продолжают оставаться мужчины — ее супруг либо ее новый муж («новоженя»), к которому она ушла. Поводов к расторжению брака, не сопряженных с наказанием, несколько: 1. Неспособность к «брачному сожитию». Из преград к осуществлению брака при общем жительстве двух супругов обычное право понимает то, которое было в виду и у византийских законодателей, то есть неспособность супруга к супружеской жизни. «Расторгается брак по причине нужной и разумной,- гласит Закон Градский, - когда кто - нибудь не в состоянии станет иметь физическое общение со своей супругой и исполнять то, что должны супруги исполнять по указанию самой природы, в случае если по прошествии 3 лет со дня заключения брака супруг не покажется истинным, то супруга имеет возможность либо сама или же с участием родителей развестись с ним, хотя бы он того и не хотел». В древнерусском праве тут не были учтены ограничительные условия византийского закона: развод по данной причине требовал обоюдного согласия супругов. Брак мог быть расторгнут в такой ситуации, когда неспособный супруг сам изъявлял это стремление. В случае если таковой развод был, то женщина была правомочна покинуть супруга совместно с имуществом, привнесенным в брак: «...и приданое с нею все въследует жене, и отдастьеи муж, еже ащеприял будет.». Нередки на Руси были разводы и по бесплодию супруги, которое по понятиям того времени, являлось, да и сейчас, большим несчастьем. Ведь, назначение женщины состояло, основным образом, в том, чтобы быть мамой. Бесплодие являлось несчастьем, многочадие - благословением божьим. Назначение брака - плодить потомство - являлось не выполнившимся при бесплодии супруги, и супругу не могло быть отказано в разводе с такою женою. Напротив, «чадоупло-доностная» супруга гордилась собственным качеством, бесплодная - впадала в печаль, прибегала к гаданью, странствованию к святым местам, силам; мало того, ее поносили иные жены, сами же мужья даже часто избивали за это. Учитывая мнение С.В. Юшкова, это основание для расторжения брака в истории права известно как юридический факт, а не как правовая форма. Так, Василий III развелся со своею супругой Соломонией из-за ее бесплодия. Следовательно, таковая причина, как бесплодие супруги, бесспорно, уважительнее требований расторжения брака по неким иным причинам. Хотя, как заявляет М.К. Цатурова, исследуя семейно-брачные отношения наиболее позднего периода (XVI-XVIII вв.), бесплодие супруги не было поводом к разводу. 2. Заболевание проказой не являлось на Руси основанием для расторжения брака. Проказа византийского права у нас истолкована как болезнь в широком смысле слова. Убеждение, что долгосрочная болезнь есть достаточная первопричина для расторжения брака, заметно в обычном праве с древнейших лет. Так, в Уставе Ярослава о судах рассказывается: «Ащебудеть жене лихыи недуг, или же слепа, либо долгая болезнь, про то еа не пустити. Тако же и жене нелзепустити мужа». Из этих статей заметно, что болезнь не имеет возможности быть основанием развода. В данном солидное различие древнерусского законодательства от византийского. Так как брак - это, для начала, духовный альянс, значит, задача брака - поддержать супруга в болезни и в горечи. Статьи 10-11 Устава князя Ярослава Краткой редакции акцентируют внимание, что разные заболевания, недуги не считаются ни предлогом к расторжению брака, ни предлогом к самовольному прекращению брака. Возможно вспомнить, что, сообразно византийскому праву, развод все-таки допускался в случае заболевания, правда, исключительно в случае заболевания проказой. Воспрещая развод из-за болезни одного из супругов, церковь взывала к чувству христианского сострадания. Бесспорно, что высокой нравственной цели хотели добиться насильственным методом, которым она, естественно, достигнута быть не может. Возможно, потому наиболее поздний памятник русского права — Правосудие митрополичье - разрешил все-таки развод в случае болезни «лихим недугом». Дозволялся развод только вследствие хронической болезни (больная супруга в таких случаях обычно шла в монастырь). Так, в 1205 г. супруга Суздальского князя Всеволода Мария, будучи 8 лет больною, постриглась от живого супруга в монашество. В случае если церковное право запрещало это, значит, жизнь подавала к тому поводы. Пример великого князя Семена Ивановича (1350 г.) показывает на то, что даже мнимые заболевания приводили к расторжению брака с правом для обоих супругов вступать в новые браки. К.А. Неволин подмечает, что это самая беспочвенная причина поскольку помощь больному супругу - одна из высших обязанностей иного. Древнее право допускало данную причину не по воле здорового, а по воле больного супруга, для которого семейная жизнь могла быть лишь тягостью, а успокоение в молитвах в монастыре, служившем на тот момент больницей, -единственным удачным выходом. 3. Относительно основания для расторжения брака, связанного с отсутствием супруга, то в различие от византийского законодательства древнерусское право имело в виду не только безвестное отсутствие, но и всякое иное отсутствие, при котором нереально брачное сожительство. Поводом к расторжению брака по Кормчей книге считалось безвестное отсутствие супруга на протяжении 5 лет: «Жена мужа, отлучившегося и находящегося в неизвестности, прежде удостоверения о смерти его, иному сожительствующая, прелюбодействует. Точно также и жены воинов в период безвестности мужей... вступающия в брак этому же подлежат разсуждению». Сообразно церковным правилам, в случае если супруг уходил воевать и от него на протяжении 3-х лет не было никаких сведений, «лета три звращенияждати муже», то есть, в случае если были причины думать, что его не было в живых, в такой ситуации женщина была правомочна требовать расторжения брака и, значит, вступать в новый брак. Безвестное отсутствие как предлог для расторжения брака имело отличительные черты: оно обязано было быть на самом деле безвестным, но не длительным. В случае если супруг (чаще муж) отсутствовал годами, но было известно о его местонахождении, то просить развод воспрещалось. Безвестное отсутствие имеет возможность выглядеть не как повод к расторжению брака, а как вид прекращения брака смертью. Таково мнение М.К. Цатуровой. В случае самовольного оставления супруга женщина фактически не несла никакой ответственности за данное. Вся ответственность возлагалась на мужчину, который ее принимал уже в новом качестве, то есть в виде собственной сожительницы. При всем при этом новоявленный супруг и одновременно счастливый обладатель таковой «вольноотпущенницы» был должен платить митрополиту штраф в виде «продажи». Эта была стоимость безоблачного мужского счастья. Неимение одного супруга из местожительства иного ориентируется в древнерусском праве по-другому, нежели в византийском: 1) обстоятельство это используется в равной степени как к супругу, так и к супруге; 2) подразумевается не одно безвестное отсутствие, но и всякое, при котором считается нереальным брачное сожительство. Впрочем и данные постановления о безвестном отсутствии далеко не были руководящими для практики, как демонстрируют акты того времени. Из них следует, что хотя супруги не получали расторжения брака по отсутствию, и все же, оставшийся супруг заключал брак с третьим лицом; что возвратившийся бывший муж, в какое бы то ни было время, имел возможность предъявить собственные права на супругу и что, наконец, непосредственно в тех случаях наступал развод большей частью первого брака, хотя могло быть, что и второго. Бесповоротно установлено действующее право в 1810 г. Срок отсутствия общий - 5-летний, а для попавших в плен - особый, 10-летний. 4. Практически в древней Руси браки расторгались легко: особо часто совершались разводы маскируясь под желания одного из супругов вступить в монашество. М.К. Цатурова подмечает: «Присутствовал еще один вид прекращения брака смертью: не физической, а мирской». «.. .Аще же составлящуся браку, или же муж един, либо едина жена внидет в монастырь, да разрешится брак и без распустныя вины, егдеуболицевшедшее в монастырь, мнишеский образ примет ». Следовательно, поступление в монашество одного из супругов было также основанием для развода на Руси. В российской историографии присутствовало воззрение, что «ни один повод из отмеченных в Кормчей не бытовал у нас с таким успехом, как пострижение в допетровской Руси»3 (подразумевается повод к расторжению брака). Разнообразно отвечали на вопрос, что есть монашество: метод прекращения брака (данной точке зрения придерживались А.С. Павлов; М.К. Цатурова) либо один из поводов к расторжению брака (вторую поддерживали А.А. Завьялов; А.И. Загоровский). Впрочем данное событие обратилось к невыгоде слабейшей стороны и закрывало собою одностороннее расторжение брака. ЗаключениеСведения о семейном укладе народов, населявших территорию России до принятия христианства, очень немногочисленны и отрывочны. Летописи говорят про то, что у полян уже сформировалась моногамная семья, у иных же славянских племен: родимичей, вятичей, кривичей – еще сохранялась полигамия. Семейные отношения регулировались в данный период обычным правом.Проанализировав похищение невесты у славян как одну из форм заключения брака, возможно придти к выводу про то, что похищение невесты было очень известным и популярным явлением, т.к. просуществовало долгий промежуток времени, в деревенской среде эти традиции сохранились до XV века, а в облике ритуального составляющей свадьбы и до настоящего времени. Церковная и светская власти вели долгую борьбу за искоренение данных традиций, но лишь спустя несколько веков сумели достигнуть того, что народ категорически отказался от похищения невест и стал заключать браки по церковным традициям.С принятием христианства происходит рецепция византийского брачно-семейного законодательства, основанного на канонических представлениях о браке. В России начинает действовать Номоканон – собрание византийского семейного права, состоящее из канонических правил и светских постановлений византийских императоров. В дальнейшем Номоканон был дополнен постановлениями русских князей. Русский перевод Номоканона с этими добавлениями получил название Кормчей книги.В Московском царстве семья и брак практически всецело принадлежали к сфере регулирования канонического права, систематизированного в особых сборниках – «Кормчей книге», «Стоглаве», «Правосудии митрополичьем». Перемены в данных источниках происходили по внутренним церковным правилам. Иным источником были правовые обычаи.Список использованных источниковВладимирский - Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. - Ростов н/Д., 1995. -С. 431, 432Древнерусское государство и право // Под ред. Т.Е. Новицкой. - М., 1998. - С. 50Дубакин, Д. Влияние христианства на семейный быт русского общества в период до времени появления «Домостроя». - Спб., 1880. - С. 59Загадки, посланные сестре и переписка Бонифация (В.К. Ронин) // Свод древнейших письменных известий о славянах. - Том II (VII-IX вв.). - М.: Восточная литература, 1995. - С. 413-421Загоровскии И А Курс семейною права Одесса, 1909 С 131 – 132Загоскин Н.П. История права русского народа. Том первый. Введение. Казань, 1899. С.441Известия о Хозарах, Буртасах, Болгарах, Мадьярах, Славянах и Руссах Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн-Даста, неизвестного доселе арабского писателя начала X века, по рукописи Британского Музея: пер. Д.А. Хвольсона. - СПб., 1869. С.30-31Кормчая Книга. Гл. 48. Гр. 11Латкип В Н Лекции но внешней истории русскою права СПб , 1890 С 84Момотов В.В. Формирование русского средневекового права в IX— XIV вв. М., 2003. С.11Неволин К. История российских гражданских законов. С. 82- 85Новосельцев А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г. - М.: Восточная литература, 2000. С.295Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т 2. СПб., 1910. С. 713Петров И.В. Торговые правоотношения и формы расчетов Древней Руси (VlII-X вв.). - СПб.: Центр стратегических исследований, 2011. С.73-85Рамбо А. Живописная история Древней и Новой России. М., 1994. С.25Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. Л., 1966. С.191Стратегикон Маврикия (В.В. Кучма) // Свод древнейших письменных известий о славянах. Том I (I-VI вв.). -М.: Восточная литература, 1994. - С. 364-393Устав князя Ярослава. Пространная редакция. Т I. - С. 192Уставные грамоты смоленского князя Ростислава Мстиславича. В кн.: Сборник памятников по истории церковного права, преимущественно русской церкви до эпохи Петра Великого / Состав. В.Н. Бенешевич. -С. 104Хроника Фредегара (В. К. Ронин) // Свод древнейших письменных известий о славянах. - Том II (VII-IX вв.). - М.: Восточная литература, 1995Цатурова, М.К. Русское семейное право XVI-XVIII вв. - М., 1991. - С. 78Шпилевский М. Семейные власти у древних славян и германцев. М., 1869. С.25Шульгин В. О состоянии женщин в России до Петра Великого, Киев, 1850. С.10Щапов, Я.Н. Брак и семья в Древней Руси // Вопросы истории. - 1970. - № 10. - С. 219Эклога. Византийский законодательный свод VIII в. - М., 1965. -С. 44 -50Юшков, С.В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. - М., 1949. -С. 446Ярмонова Е.Н. Отдельные аспекты изменения порядка заключения брака в России с IX по XIX вв. //Вопросы российского и международного права. — 2013. — № 1. — С. 95—122.