Мифологизация царя Ивана Грозного

Мифологема ритуального убийства, вторая основная мифологема конспирологического мифа, в семантическом отношении представляет собой сложное, плохо структурированное взаимодействие нескольких смысловых концептов, а именно:- убийство имеет мистико-магическое значение, оно осуществлено по особому ритуалу, имеющему антихристианское и антигосударственное значение.- убийцами являются тайные, могущественные противники, враги христианстваи Руси / России как оплота христианской веры и цивилизации,- кажущаяся естественной смерть героя в реальности является насильственнойи мученической.Первый концепт, раскрывающий мистико-магический характер убийства, является интегрирующим, два других — факультативными и производными от первого. Так,например, в деле об убийстве подростка А. Ющинского в 1911 г. насильственный характер его смерти не вызывал сомнений, а обвиненный в убийстве заводской служащий М. Бейлис совершенно не похож на тайного и могущественноговластителя.Почитание Ивана Грозного как мученика, «за веру православную со сродниками убиенному и оклеветанному», имплицитно содержит отсылку к мифологеме ритуального убийства. Насильственная смерть Ивана Грозногов паралитургических текстах объявляется совершенно бесспорной: «Поюще мученическую кончину твою, Венценосче святый, хвалим тя вси, яко одушевленный храм ДухаБожия». Царь-мученик объявляется подобным Христу, а его страдания «от отравления» уподоблены крестным мукам Спасителя: «Радуйся, злокозненное ядом отравление многие лета, яко крестные муки, терпевый».ЗаключениеМученичество Ивана Грозного — одна из ключевых тем маргинальной агиографической традиции, поскольку именно оно обосновывает правомочность культа. Почитание Ивана Грозного как мученика оказывается более успешной апологетической стратегией обоснования его святости, так как мученику прощается то, что применительно к иным рангам святости оказалось бы неустранимым препятствием. Прославление в чине благоверного человека, бывшего только женатым не менее шести раз, сталкивается с крайне серьезной проблемой канонического характера, а объявить прекрасно задокументированные «царские свадьбы» коварным вымыслом врагов возможно только в расчете на исключительно доверчивого читателя, который в наше время — экзотическая редкость. Мученичество является столь значительным подвигом, что на его фоне меркнут, отходя в тень различные канонические и агиологические препятствия. Так, именно апелляцией к мученичеству пытались обосновать некоторые православные активисты предпринятую в РПЦ канонизацию убитых приближенных Николая II — римского католика Алоизия Егоровича Труппа и лютеранки гофлектриссы Екатерины Адольфовны Шнейдер. В докладе митрополита Ювеналия на юбилейном Архиерейском соборе 2000 г. высказано общеправославное представление о том, что «древние мученики почитались как святые уже по самому факту пролития ими крови в свидетельство своей веры в распятого и воскресшего Спасителя».Если убийство Николая II и Григория Распутина, совершенное с пролитием крови, достаточно легко включается в мифологический концепт ритуального убийства, то ритуальный характер убийства Ивана Грозного существенно сложнее обосновать, поскольку в данном случае невозможно апеллировать к той или иной форме “кровавого навета” или “мифологии крови”. В связи с этим используется герменевтический механизм, обосновывающий, что любое убийство царя — помазанника Божия — является априорно ритуальным, независимо от непосредственного исполнения, формируется “мистицизм царской жертвы”. Такое расширительное понимание ритуального убийства основывается на специфической сакрализации царской власти, представлении о царе как иконе Царя-Христа. Соответственно любое посягательство на царя может быть интерпретировано как акт богохульства, легко вплетаемого в общий контекст ритуального антиповедения.Список использованной литературыГоловушкин Д.А. Православный фундаментализм: возвращение к осмыслению // Философская мысль. 2016. № 1. С. 111–155.Зыгмонт А.И. О феномене “царебожия” в современной религиозной культуре России // Вестник РГГУ. Серия: Философия. Социология. Искусствоведение. 2014. № 11 (91). С. 138–145.Каравашкин А. Власть мучителя. Конвенциональные модели тирании в русской истории XI–XVII вв. // Россия XXI. 2016. № 4. С. 62–109.Коцюбинский А.П., Коцюбинский Д.А. Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна. М.: “КоЛибри”, 2014. С. 130.Мутья Н.Н. Иван Грозный: историзм и личность правителя в отечественном искусстве XIX–XX вв. СПб.: Алетейя, 2014. С. 349.Прилуцкий А.М. “Сталинский миф” в религиозном и парарелигиозном дискурсах // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2016. № 2. С. 87–95.Прилуцкий А.М., Светлов Р.В. Метафорика религиозного и парарелигиозного дискурсов сталинского мифа // Известия Иркутского государственного университета. Сер.: Политология. Религиоведение. 2016. Т. 18. С. 156–164.Трунова Т.А. Формирование образа политической власти в Древней Руси // Известия Алтайского государственного университета. 2013. № 4–1. С. 117–120.Филиппович А.В. Миф в политических идеологиях модерна // Антро. 2015. № 2 (17). С. 100–109.Акафист благоверному царю-мученику Иоанну Грозному, за веру православную со сродниками убиенному и оклеветанному. URL: http://www.ruskmir.ru/akafisty-o-spasenii-rossii/akafistblagovernomu-caryu-ioannu-groznomu/Акафист святому благоверному царю Иоану Васильевичу Грозному. URL: http://www.iskupitel.info/node/320Никольский Е.В. Ересь царебожия как “реинкарнация” культа деизированных правителей Древнего мира // Studia Humanitatis. 2014. № 3. URL: http://st-hum.ru/node/168