Нехристиане в Киево-Печерском патерике.

При этом Никон знал об этом обращении заранее: «Однажды, когда тот половчанин стал умирать, велел он женам своим и детям, чтобы распяли над ним этого монаха. Тогда блаженный помолился и исцелил его: он провидел его будущее покаяние и себя избавил от горькой смерти».Таким образом, если иудеи описываются в патерике в первую очередь как враги христианства, то половцы рассматриваются в первую очередь именно как безбожники – как те, кто не пришел еще к вере, но эта возможность открыта для них. Можно сказать, что в данном случае борьба с иноверием ведется посредством совершения чудес, которые и помогают уверовать. В этом заключается просветительский аспект.В просветительском ключе раскрываются взаимоотношения и с некоторыми другими нехристианами и инородцами, однако там добавляются и другие аспекты.2.3Превосходство христианстваСреди рассказов о нехристианах выделяются те, в которых описано своего рода соперничество между исповедующими христианство и представителями других религий.В слове 20 «О преподобном Святоше, князе Черниговском» повествуется о враче-сирийце. Рассказ разворачивается уже в ракурсе не чисто религиозных споров, а того, что дает человеку истинная вера, какими способностями он обладает, если верит и стремится к духовному прозрению. Здесь обращают на себя внимание изменения, произошедшие со Святошей: бывший князь посвятил себя трудническому послушанию, выполнял различную тяжелую работу, «три года пробыл он в поварне, работая на братию; своими руками колол дрова для приготовления пищи, часто с берега на своих плечах носил дрова», во все годы монашества «никто никогда не видал его праздным: всегда в руках у него было рукоделье». Одновременно с этим он соблюдал строгий пост, «никогда не вкушал он ничего иного, кроме монастырской пищи», а также «хотя он и много имел, но все то на нужды странников и нищих отдавал и на церковное строение». Наконец, «на устах же его постоянно была молитва Иисусова, беспрестанно повторяемая: “Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй меня!”» Благодаря этому Святоша мог своей молитвой исцелять больных, в том числе излечил и своего врача-сирийца. Под воздействием этих событий и сириец Петр постригся.Слово 27 «О святом и блаженном Агапите, бескорыстном враче» также повествует о своего рода противостоянии монаха Агапита и лекаря, «армянина родом и верою». Армянин этот, по словам автора, был «столь искусный во врачевании, как еще никто не бывал прежде него» и обладал еще и таким даром:«только увидит он больного, сразу узнает и объявит ему смерть, назначив день и час, - и не было случая, чтобы не исполнилось слово его». Агапит же, в отличие от армянина-лекаря, «прозван он был «Целителем», потому что Господь дал ему дар исцеления». Деяния его заключались в том, что, «когда кто-нибудь из братии заболевал, он … приходил к болящему брату и служил ему: подымал и укладывал его, на своих руках выносил, давал ему еду, которую варил для себя, и так выздоравливал больной молитвою его. Если же продолжался недуг болящего, что бывало по изволению Бога, дабы умножить веру и молитву раба его, блаженный Агапит оставался неотступно при больном, моля за него Бога беспрестанно, пока Господь не возвращал здоровье болящему ради молитвы его».Иначе говоря, врачующим средством выступали не лекарства и зелья, а молитва святого, находившая «выражение» в еде и воде, которые ел он сам и которые давал и больным.Имеется следующая ситуация. Лекарь-армянин – очень искусный врач, обладающий еще и даром прозорливости. В то же время, этот лекарь своими действиями – указанием на день и час смерти больного – приводил того в отчаяние. Но такого врачевателя и прорицателя нельзя назвать святым, так как, наряду со своими выдающимися способностями, он не обладал духовной чистотой. Проявлением этого была и его зависть к Агапиту, и попытки дискредитировать его. Таким образом, само по себе «присутствие даров пророчества и целительства еще не является доказательством святости».Чудотворение же было следствием именно подвижнической жизни святого. В рассказе об Агапите и лекаре-армянине прослеживается та же тема духовного совершенствования, подвижничества. Образ армянина используется для иллюстрации противопоставления «светских» и формируемых в процессе подвижничества качеств, присущих истинно верующему. Кроме того, здесь показываются возможности христианства в достижении духовной зрелости. Не случайно в конце лекарь-армянин обращается в истинную – христианскую – веру.Первоначально герои находятся на принципиально разных позициях, однако в конце враждебно настроенный армянин, не встречая ответной ненависти, принимает христианскую веру и становится черноризцем, осознав высоту духовности своего врага. Любовь и терпение по отношению к врагу приводит к прекращению зла, хотя для этого Агапиту пришлось даже рисковать своей жизнью. Таким образом, в этом рассказе раскрываются аспекты внутренней жизни монахов, связанной с самосовершенствованием, подвижничеством, духовным прозрением и обретением способности к чудесам. Делается это в сравнении с другими религиями, поэтому можно также говорить и о просветительском аспекте этого рассказа.2.4 О других верахОсобняком среди уже рассмотренных сюжетов стоит слово 37 «Вопрос благоверного князя Изяслава о латинянах», в котором Печерский игумен Феодосий отвечает на вопрос князя Изяслава о сути «веры варяжской». Хотя первоначально речь идет о «вере варяжской», здесь критикуются различные другие религии, отличные от православного христианства. Предметом критики выступают различные аспекты: основы вероисповедания, обрядовые элементы, бытовые привычки и поведение и т.п.Сюда попадают и ислам, и «вера армянская», и католичество с его ересями, причем последние подвергаются особо суровой критике: «Латиняне и Евангелие, и Апостол имеют, и иконы святые, и в церковь ходят, но и вера их и закон ложные. Множество ересей всю их землю осквернили».Здесь католики и, особенно, приверженцы ересей описываются как более далекие от истинной веры и опасные, чем даже иудеи. С одной стороны, автор призывает остерегаться их, с другой – противопоставлять их веру истинному христианству. Вместе с тем, в соответствии и христианским учением провозглашается необходимость относиться к ним милостиво и терпимо, проявлять по отношению к ним те же качества, что и по отношению к представителям своей веры.В целом здесь провозглашается превосходство православного христианства как единственно истинной веры над всеми другими, причем опять же в различных отношениях, в том числе – в ракурсе отношения к иноверцам.ЗаключениеНа основании проведенного исследования можно сделать следующие выводы.Во-первых, под нехристианами в патерике имеются в виду представители других религий, кроме православного христианства.Во-вторых, несмотря на литературный характер и фантастичность сюжетов, Киево-Печерский патерик может служить и историческим источником, предоставляющим сведения об отношении русичей к представителям других религий.В-третьих, отношение к нехристианам определяется в основном исповедуемой ими верой, в зависимости от которой они относятся к тому или иному идейно-тематическому аспекту. Так, рассказы о половцах, называемых безбожниками, примыкают к тематической группе, раскрывающей общественное значение Киево-Печерского монастыря; сами половцы рассматриваются именно как язычники, т.е. еще не обретшие веру. Рассказы об армянине и сирийце помимо просветительского ракурса примыкают также к теме совершенствования, духовного роста, который возможен и для близкого по вере. Иудеи предстают как враги, иудаизм как противоположность христианства, рассказы о них также примыкают к просветительской тематике. В отношении «веры латинян» конкретности нет: с одной стороны, князь Шимон (впоследствии Симон) сыграл важную роль в становлении монастыря как религиозного центра и оплота православия. С другой, вера латинян, вместе с ересями, описывается как самое опасное искушение.В-четвертых, основная задача, преследуемая авторами патерика, заключается в том, чтобы показать превосходство христианства над другими религиями, а также значение Киево-Печерского монастыря как оплота христианства на Руси. В этом ракурсе Киево-Печерский патерик имеет также идеологическое и патриотическое значение.Список использованной литературы:Абрамович Д.И. Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике // Известия Отделения русского языка и словесности. – М., 1902. – Т. VII, кн. 1-4.Елагин В.С., Шаланова И.И. Духовный мир Киево-Печерского патерика. – Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2000. – 240 с.История русской литературы: В 4 тт.Т. 1. Древнерусская литература. Литература XVIII века / Редкол. тома: Д.С. Лихачев, Г.П. Макогоненко. – Л.: Наука, 1980. – 814 с.История русской литературы X-XVII вв.: Уч.пос. / Под ред. Д.С. Лихачева. – М.: Просвещение, 1979. – 462 с.Киево-Печерский патерик // Библиотека литературы Древней Руси / Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. – СПб.: Наука, 1997. – Т. 4: XII век. – 687 с. – Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4945Литаврин Г.Г. Киево-Печерский патерик о работорговцах-иудеях в Херсоне и о мученичестве Евстратия Постника // Литаврин Г.Г. Византия и славяне. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 478-495.