Особенности передачи морально-этических номинаций в переводе художественного текста

Интересной представляется и реализация моральной категории Wickedness. Обращение к данной категории во всех рассмотренных рассказах говорит о том, что идея греховности, моральной испорченности является константой в творческом мировоззрении автора. Однако данная категория реализуется в ироничном отношении к благочестивости персонажей и не одобряется, так как счастья героям не приносит. Рис. 10. Лексический объем категорииWickednessДанная морально-оценочная категория в указанных рассказах полностью окрашена доминирующей в повествовании точкой зрения. Лексические средства ее реализации разнообразны: ‘depravity’, ‘immorality’, ‘sin’, ‘evil’, ‘scandal’, ‘devil’, ‘base’, ‘crook’, ‘brutal’ и тд. Все перечисленные лексемы связаны в контексте рассказов с негативной оценкой героем себя и окружающих.В случае со священником в рассказе Rain категория моральной оценки имеет прямое отношение к религиозным догмам – это характеристика греха, поведения людей, которые отдалены от Бога. “You see, they were so naturally depraved that they couldn't be brought to see their wickedness.” (Rain)В случае с предательством функцию Бога выполняет долг. Человек поставлен в ситуацию морального судьи: когда идет война, вопрос моральной «чистоты» перед нацией выходит на первый план. Но, как уже было отмечено в данной работе, подобная нравственная позиция С. Моэмом не одобряется. Наконец, еще одной моральной категорией, часто лексически представленной в проанализированном материале, является категория Right. Это единственная частотная положительная моральная оценка в рассмотренном материале. Она не столь многочисленна, как перечисленные выше, но играет важную роль в теме морального выбора героя. Ее соотношение в рассказах представлено ниже.Рис. 11. Лексический объем категорииRightКак видим, категория «моральной правоты» тоже константна в рассказах Моэма. Она особенно значима в ситуации убийства и фанатичного служения церкви в рассказе Rain. Однако в контексте данного рассказа правота становится орудием фанатизма и не приносит счастья праведному человеку. Интересно, что в реализации морально-оценочной категории Right повторяющимися во всех рассмотренных рассказах оказываются лексемы‘justice’, ‘good’, ‘proper’, ‘right’. Лексическую устойчивость данной морально-оценочной категории, очевидно, можно считать особенностью индивидуального стиля С. Моэма.В данной работе, вслед за О. Ю. Ткаченко будет произведенаклассификация словс морально-оценочным компонентом значения по следующим группам: I- общие концепты (ОК) (добро, зло, любовь, грех и т. д.); II- нравственное чувство и самооценка субъекта (НЧСС) (изверг я был; перед вами я согрешил; трепещет восторгом душа моя и т. д.); III- нравственное чувство субъекта к объекту и его оценка (НЧСО) (вы меня любите; просить у них прощения; перестав ему сострадать и т. д.); IV- нравственная характеристика объекта (НХО) (примиритель, спаситель его; существо почти дикое, жестокое и т. д.); V- нравственно значимые действия (НЗД) (любил он их очень и молил за них бога; томил и мучил их; пришел отдать за них жизнь свою и т. д.). В каждой из групп отдельно фиксируются лексические единицы, содержащие положительный и отрицательный компоненты оценочного значения. Выборка должна осуществляться исходя из наличия в слове компонента моральной оценки, который указан непосредственно повествователем и является актуальным для определенной лексической системы (у Моэма это стремление дать оценку «порядочности»). В основу одной из классификаций выявленной лексики был положен метод, предложенный А.К. Михальской в работе о различиях между системами словесных средств моральной оценки в русской и английской художественной речи. Согласно этому методу лексика с морально-оценочным компонентом значения, выявленная в исследуемых текстах, классифицируется по следующим группам в соответствии с объектом оценки: I – общиеконцепты (ОК): good, evil, sin, virtueит. д.; II – нравственное чувство и самооценка субъекта (НЧСС):I give you my word ofhonour; III – нравственное чувство субъекта к объекту и его оценка (НЧСО): It's not only immoral in itself, but it distinctly leads to immorality. IV – нравственная характеристика объекта (НХО): It was a block of flats that gave you the impression of decent poverty and Ashenden conjectured that they were inhabited by clerks and small trade’s people; How can you expect people to be moral when they wear nothing but a strip of red cotton round their loins?V – нравственно значимые действия (НЗД): I will not allow my integrity to be impugned; There are one or two traders, of course, but we take care to make thembehave.They're good men, I'm not saying a word against them, God-fearing, devout, and truly Christian men-their Christianity would put many so-called Christians at home to the blush-but they're pitifully lacking in energy. Интересным фактом становится контекстуальная негативная оценка положительного явления - рitifullylackinginenergy. Несмотря на то, что лексемаговорит о праведности и богобоязненности, недостаток рвения и фанатизма ставится в вину этим людям. Ту же роль выполняет в тексте большинство лексических единиц с отрицательным морально-оценочным значением в группах «нравственное чувство и самооценка субъекта» и «нравственное чувство субъекта к объекту и его оценка»: Imadeitasinforagirltoshowherbosomandasinforamannottoweartrousers. С позиции христианского мировоззрения открытость перечисленных частей тела воспринимается как грех. Но было ли это грехом для туземцев? Не большим ли грехом становится излом чужой картины мира с целью навязать собственное мировоззрение? Потому слово sin здесь выражает отрицательную оценку объекта с позиции говорящего субъекта, но порождает отрицательную оценку самого этого говорящего субъекта с позиции читателя. В классификации по объекту оценки, во всех рассказах наблюдаются«общие концепты» и «нравственная характеристика объекта»также наблюдается доминирование негативной коннотации, которая говорит об ироничном отношении повествователяк «нравственности», ломающей людские судьбы. Иногда встречаются открыто негативные характеристики поведения главного героя - “falsepretences”, “sentenced”, “imprisonment”. Но чаще моральная оценка содержится в метафорах, которые дают нравственную оценку объекта: “They had taken the strait and narrow path when the flowery meads of sin stretched all too invitingly before them”. (TheJudgementSeat) Семантический анализ лексики выявил также преобладание негативной эксплицитной нравственной оценки в рассмотренных рассказах Моэма. Более редкая положительная моральная характеристика персонажа, дается, как правило, сквозь призму иронии, что ведет к ее переосмыслению. Позитивно персонажи, как правило, отзываются о себе сами.Отрицательная моральная оценка персонажей может сопровождаться отрицательными эмоциональными характеристиками, такими как ‘sullen’, ‘morose’:He was a silent, rather sullen man, and you felt that his affability was a duty that he imposed upon himself Christianly; he was by nature reserved and even morose.(Rain)Очень часто отрицательная коннотация содержится в метафоре, автор не характеризуетчеловека напрямую, но передает отношение к нему через словесный образ. Примеромможетслужитьметафораrotten tree: “If the tree is rotten it shall be cut down and cast into the flames.” (Rain)Говоря об импликации моральной оценки, отдельно следует отметить случаи контекстуального переосмысления понятий и явлений с общепринятой положительной моральной оценкой, их негативного контекстуального наполнения. Проведенное исследование позволяет отметить, что такие отрицательные контекстуальные приращения в рассказах Моэма приобретают, как правило, лексемы с «христианскими» ассоциациями. Например, наиболее частотная в рассказе Rainлексема charge (рубрика 917 Duty, класс Morality): “If you leave a mission in charge of a native missionary, no matter how trustworthy he seems, in course of time you'll find he's let abuses creep in.” (Rain)В приведенном примере идеи миссионерства, долга и надежностисвязываются со злоупотреблением, что добавляет словам incharge, missionary и trustworthy отрицательные контекстуальные коннотации. В данной работе уже отмечалось, что позиция повествователя в рассказах С. Моэма существенно влияет на восприятие событий сюжета и характера персонажей. Привычная для читателя оценка поступков, часто меняется под влиянием ироничного отношения автора к ханжеским общепринятымморально-этическим взглядам и установкам. При этом в тексте лексема, имеющая привычную положительную коннотацию, очень часто меняет ее на отрицательную. Проведем примеры из рассмотренных рассказов. Рассказ Rain поднимает тему фанатизма в вопросах религии и морали, и расплаты за него. Уточним еще раз, что С. Моэм отнюдь не выступает против религии вообще, герой страдает за свои собственные установки, которые загоняют его в узкие рамки субъективного понимания морали. И не случайно столь частотными оказываются в рассказе лексемы right (12) и wrong (28)–они подчеркивают примитивность и излишнюю прямолинейность взглядов героя, указывают на фанатизм в его служении религии, ведущий героя в ад (к парадоксу, состоящему в наказании священника-праведника его самоубийством в конце рассказа). В связи с этим рассмотрим, как лексема изменяет свою коннотацию под влиянием контекста. ‘You'll hardly believe me when I tell you it was impossibleto find a single good girl in any of the villages.’ She used the word good in a severely technical manner.В первом предложении повествователь говорит о потере нравственности,о том, что невозможно найти ни одну хорошую девушку в целой деревне. Следующее предложение содержит комментарий повествователя, эксплицитно указывающий на контекстуальное переосмысление значения слова good. Положительная моральная оценка заменяется на отрицательную под влиянием окружающих слов предложения. ‘However, I'm thankful to God that we stamped it out, and I don't think I'm wrong in saying that no one has danced in our district for eight years.’В этой сцене рассказа читатель становится свидетелем апофеоза фанатичности. Убийство человека, которое в христианстве, безусловно, расценивается как грех, получает у героя-священникаположительную оценку, что свидетельствует о неадекватном восприятии реальности. Естественно, подобное поведение заслуживает порицания со стороны читателя. Iwelei, with its sin and shame, ceased to exist on the very day we arrived.О субъективности оценки греха героем говорит то, что даже смерть человека воспринимается им в этом контексте как очищение и положительное явление. Эвфемизм ceasedtoexistуказывает, на наш взгляд, на смерть человека или даже группы людей, но, с высоты фанатичности священника гибель эта воспринимается как благо. Таким образом, моральная оценка, которая меняет свое значение в зависимости от контекста, всецело зависит от фанатичного мнения главного героя. В рассказе “TheTraitor” изменение коннотации слова, выражающего моральную оценку, напрямую связано с деятельностью предателя. Контекстуальное переосмысление происходит под влиянием окружающих лексем.He was very cordial, but to Ashenden his cordiality rang false.Эшенден чувствует, что радушие является показным, добродушие героя эксплицитно отрицается посредством лексемы false. It was bad enough to lose a useful and disinterested agent, but it entailed besides the changing of a safe and simple code.Потеря бескорыстного агента представляется нежелательной и получает отрицательную оценку, однако, в цепочке причина-следствие переосмысляется именно в положительном ключе, так как действие приводит к победе над шпионом. For one thing was clear, Caypor was disturbed by no gnawing of conscience; he did his mean and despicable work with gusto.В приведенном примере фраза wasdisturbedbynognawing, свидетельствует об отсутствии моральных принципов у героя. В общечеловеческом плане, речь идет о нарушении моральных норм. Слова meananddespicableполучают положительную эмоциональную коннотацию благодаря контексту –withgusto.В рассказе Virtue контекстуальное изменение морально-оценочного значения слова связано с приемом иронии:“It's funny if you come to think of it, it's her goodness that has caused all the trouble.”Приведенный пример повествует о том, что добродетель с той позиции, с которой она реализована в рассказе, является злом, так как именно доброта вызвала все проблемы. “I will not repeat the opprobious word I flung at her as I slammed the door behind me. But Janet is all the same a very nice woman. I often think it wouldbegreatfuntobemarriedtoher.”В данном случае положительная характеристика Дженет, благодаря иронии, приобретает отрицательную окраску, наводя читателя на мысль о сомнительной порядочности этой женщины.Контекстуальное изменение морально-оценочного значения лексики в рассмотренных рассказах всегда связано с доминирующей точкой зрения – позицией повествователя илиперсонажа. 2.2 Специфика передачи морально-этических номинаций при переводерассказов С. МоэмаТекстрассказов изобилует выражениями негативных манипуляций. В «traitor» это связано со спецификой сюжета – главная героиня романа Китти оказывается в положении любовного треугольника: ее муж, Вальтер, интеллигентный и благородный человек, любит ее, но не любим – Китти любит Чарльза, карьериста, который ради достижения собственного блага готов пожертвовать всем, даже любовью женщины. Отношения между героями бурные, агрессивные, поэтому не удивительно, что в репликах персонажей преобладают ссоры. Обратимсяктекстуромана. «Then he saw that she was crying. «For God's sake don't do that», -he whispered irritably». «If we're in for it we're in for it. We shall just have to brazen it out». «Oh, my God!»«I say, you must pull yourself together». «It's a hundred to one it wasn't Walter». «Why on earth should he come back at this hour? He never does come home in the middle of the day, does he?».«Потом он увидел, что она плачет. «Ради бога, не делай этого», - раздраженно прошептал он». «Если нас это интересует, то и мы. Нам просто придется нагнуть это». «О, Боже мой!»«Я говорю, ты должен взять себя в руки». «Сто к одному, это был не Уолтер». «С какой стати он должен вернуться в этот час? Он никогда не приходит домой в середине дня, не так ли?»В примере агрессию выражает любовник Китти, Чарльз. Он приходит к жене Вальтера в тот момент, когда муж работает в лаборатории и случайно забывает свою шляпу в прихожей. Естественно, такие действия вызывают страх у Китти, так как она может быть уличена в измене. Героиня начинает манипулятивно причитать плакать, чем и вызывает раздражение у Чарльза, не переносящего женских слез. В речи героя преобладает раздражение, проявляющееся как в наречии irritably, так и в построениипредложений, которые восходят к повелительному тону - I say, youmustpullyourselftogether. Негативную характеристику Чарльз дает и мужу Китти, что в положении «классического треугольника» неудивительно: «Don'tyoulikehim?» «I never like him nor dislike him. I believe he's not bad at his job and everyone says he's a good sportsman. He doesn't very much interest me». «Тебеонненравится?» «Мне он никогда не нравился и не нравился. Я считаю, что он неплох на работе, и все говорят, что он хороший спортсмен. Он меня не очень интересует».Раздражительность героя по отношению к мужу Китти инициируется в контексте разговора о спортивных достижениях. Чарльз указывает на то, что он посредственный игрок, но он этого не скрывает, в то время как Вальтер, в противовес ему, играет также посредственно, но всячески старается подчеркнуть свое превосходство. Манипуляция реализуется в ситуации сравнения, причем сравнение осуществляется не в пользумужа. Давлениенаженщинувыражаетсяприпомощивыраженийhe's not bad at his job, never like him, doesn't very much interest me. Агрессия как способ повлиять на решениепреобладает и в речи Китти, например: «It'stooabsurd, «shetoldherhusband».«Why, there's hardly anyone here that one would bother about for five minutes at home. Mother wouldn't dream of asking any of them to dine at our house». «You mustn't let it worry you», he answered. «It doesn't really matter, you know» «Of course it doesn't matter, it only shows how stupid they are, but it is rather funny when you think of all the people who used to come to our house at home that here we should be treated like dirt». «From a social standpoint the man of science does not exist», he smiled».«Это слишком абсурдно, - сказала она мужу». «Да ведь здесь вряд ли найдется кто-то, кто бы беспокоился пять минут дома. Мама не мечтает попросить кого-нибудь из них поужинать в нашем доме. - Ты не должен позволять этому волноваться, - ответил он. «Это действительно не имеет значения, вы знаете». «Конечно, это не имеет значения, это только показывает, насколько они глупы, но это довольно забавно, когда вы думаете обо всех людях, которые приходили к нам домой дома что здесь к нам следует относиться как к грязи».«С социальной точки зрения человека науки не существует, - улыбнулся он».Раздражение героини относится к порядкам, существующим в Гонконге, настолько отличающимся от европейского уклада, что она не может привыкнуть к этому очень долго.Но при помощи подобных высказываний она хочет добиться одного – вернуться в Британию Раздражение вызывает в ней и непонимание полезности профессии ее мужа, который был бактериологом; Китти считает, что бактериологи для Китая не нужны. Отметим, что ее точка зрения в дальнейшем опровергается в сюжете про эпидемию холеры, когда Вальтер оказывается единственным миссионером, способным помочь людям в зараженном городе. Раздражительность выражается как в лексемах -absurd, stupid, так и в синтаксическом построении предложений, восходящих к восклицательным. Следующийпример: ««Yes, he's a doctor. Is he in love with you?»«Upon my word, I don't know!»«I wouldn't marry him if he were»,said Kitty lightly».«Да, он доктор. Он влюблен в тебя?»«Насколько я знаю, я не знаю!»«Я бы не вышла за него замуж, если бы он был», - легко сказала Кити».Ситуация манипуляции порождается навязчивой идеей матери Китти выдать ее замуж. Как следствие, в Вальтере, пришедшим к ним в дом, видят потенциального мужа, что выливается в многочисленные вопросы к дочери. Поведение родителей вызывает у Китти раздражение, как следствие, она взрывается и говорит о том, что она не знает, любима ли она Вальтером. Последующее предложение усиливает негативную атмосферу, когда героиня подчеркивает, что никогда не захочет стать его женой (однако, в продолжении романа, как мы можем видеть, происходит обратное).«I said it was raining cats and dogs», she repeated. «I heardyou,» heanswered, withhisaffectionatesmile» - данная реплика может быть рассмотрена в контексте речевого акта с той позиции, что в диалоге участвуют два коммуниканта – Китти и Вальтер, хотя Вальтер в примере молчит. Молчание супруга вызывает у Китти раздражение, так как он не отвечает ее представлению об идеальном муже, который должен был согласиться с ее высказыванием. Героиня вынуждена повторить фразу, чем вызывает улыбку мужа, которая ее еще больше раздражает. Негатив подчеркивается не только лексическим повтором, но и лексемой said, которая привлекает внимание второго коммуниканта к предмету речи.Китти после расставания с Чарльзом, начинает негативно отзываться о нем. Даже упоминание его имени вызывает у нееагрессию. Кпримеру: «Mostpeoplethinkhedeservestogeton. He's generally supposed to have a great deal of ability».«Ability? What nonsense! He's a very stupid man. He gives you the impression that he dashes off his work and gets it through from sheer brilliancy. Nothing of the kind. He's as industrious as a Eurasian clerk». «How has he got the reputation of being so clever?»«There are many foolish people in the world and when a man in a rather high position puts on no frills, slaps them on the back, and tells them he'll do anything in the world for them, they are very likely to think him clever. And then of course, there's his wife. There's an able woman if you like. She has a good sound head and her advice is always worth taking. As long as Charlie Townsend's got her to depend on he's pretty safe never to do a foolish thing, and that's the first thing necessary for a man to get on in Government service. They don't want clever men; clever men have ideas, and ideas cause trouble; they want men who have charm and tact and who can be counted on never to make a blunder. Oh, yes, Charlie Townsend will get to the top of the tree all right».«Большинство людей считают, что он заслуживает того, чтобы продолжить. У него, как правило, должно быть много способностей. Какая чепуха! Он очень глупый человек. У него создается впечатление, что он бросает свою работу и получает ее от чистого блеска. Ничего подобного. Он трудолюбив, как евразийский клерк ». «Как он приобрел репутацию такого умного?» «В мире много глупых людей, и когда человек, занимающий довольно высокое положение, не надевает излишеств, хлопает их по спине и говорит, что сделает все в мире для них, они очень склонны считать его умным. И, конечно же, есть его жена. Есть способная женщина, если хотите. У нее хороший звук, и ее совет всегда стоит принять. Пока Чарли Таунсенд заставляет ее зависеть от того, что он в безопасности, никогда не поступай глупо, и это первое, что нужно мужчине, чтобы поступить на государственную службу. Они не хотят умных людей; у умных людей есть идеи, а идеи вызывают проблемы; они хотят людей, которые обладают шармом и тактом и на которых можно положиться, чтобы никогда не совершать ошибку. О, да, Чарли все равно доберется до вершины дерева ».В примере реализуется негативная характеристика Чарльза, как человека пустого, глупого, занятого только своей карьерой, причем карьера эта достигается при помощи интеллекта Дорис, а не его собственного.Высказывания Китти указывают как на ее взрывоопасность характера, так и на обиду, возникшую на Чарльза из-за того, что он не принял возможности ее развода с мужем, отказался от нее. Негативное отношение выражается как многочисленными лексемами, несущими в себе отрицательную оценку.«Did you really want me to die when you brought me here?»«If I were you I'd leave well alone, Kitty. I don't think any good will come of talking about what we should do much better to forget». «But you don't forget; neither do I. I've been thinking a great deal since I came here. Won't you listen to what I have to say?» «Certainly». «I treated you very badly. I was unfaithful to you». «I don't know whether you'll understand what I mean. That sort of thing doesn't mean very much to a woman when it's over. I think women have never quite understood the attitude that men take up».«She spoke abruptly, in a voice she would hardly have recognized as her own» «You know what Charlie was and you knew what he'd do. Well, you were quite right. He's a worthless creature. I suppose I shouldn't have been taken in by him if I hadn't been as worthless as he».«Ты действительно хотел, чтобы я умерла, когда ты привел меня сюда?» «На твоем месте я бы остался в одиночестве, Китти. Я не думаю, что будет что-то хорошее говорить о том, что мы должны сделать гораздо лучше, чтобы забыть». «Но ты не забывай; Я тоже. Я много думал с тех пор, как приехал сюда. Ты не послушаешь, что я скажу?»«Конечно».«Я очень плохо относился к тебе. Я был неверен тебе. - Я не знаю, поймешь ли ты, что я имею в виду. Подобные вещи не имеют большого значения для женщины, когда все кончено. Я думаю, что женщины никогда не понимали, какое отношение к ним занимают мужчины».«Она сказала резко, голосом, которого она едва ли узнала бы своим».«Вы знаете, что такое Чарли, и вы знали, что он будет делать. Ну, ты был совершенно прав. Он бесполезное существо. Полагаю, он не должен был меня принять, если бы я не был таким бесполезным, как он».В приведенном отрывке речь идет о том, что Китти считает, что была привезена мужем в провинцию, где свирепствовала холера, для того, чтобы она там умерла. По сути, перед нами манипуляция – героиня хочет признания и жалости. Отчасти это было правдой, так как Вальтер в одном из разговоров подтверждает ее мысль. Обида на Чарльза, необходимость находится в центре эпидемии, страх болезни и смерти порождают у героини агрессивность по отношению к мужу. Она высказывает ему в лицо то, о чем он давно догадывался сам – об ее изменах с Чарльзом, о продолжительном характере отношений. В то же время, в данном речевом акте, помимо агрессивности, содержится и желание героини помириться со своим мужем, носящая очевидно манипулятивный характер. Китти прекрасно понимает, что возвращения прежних отношений, получения прощения ей не достичь, поэтому она просит мужа остаться друзьями на протяжении диалога. ЗаключениеТаким образом, в настоящей работе была рассмотрена проблема передачи морально-этических номинаций в переводе художественного текста.В первой, теоретической главе настоящего исследования рассмотрены теоретические основы исследования морально-этических номинаций. В данной главе морально-этические концепты рассмотрены как продукт мыслительной деятельности человека. Произведен лингвокультурологический и философский аспекты изучения морально-этических номинаций, а также рассмотрены этические номинации как составляющая этической языковой картины мир.Итак, под концептами понимаются «идеальные» объекты, отражающие определённые культурно-ценностные представления человека о действительности. Концепты формируются в процессе познания и восприятия мира человеком, отражают и синтезируют человеческий опыт и окружающий мир. При этом концепт не просто отражает объективную реальность, а формирует некий образ, созданный продуктивным воображением с использованием наглядно-образного знания и накопленного духовного опыта. Сознание человека концептуализирует материальную действительность, создавая определенные концепты, обозначенные языковыми знаками. Язык представляет реальность знаковым способом, и результатом такого представления становятся концепты.Морально-этические концепты связаны, прежде всего, с категорией оценки. Те или иные морально-этические концепты формируются в сознании людей, а через него – в языке через призму оценочности, с позиции «добра» и «зла», «хорошего» и «плохого», «морального» и «аморального», «этичного» и «неэтичного» и т.д.Оценка в языке означает степень важности какой-либо вещи или действия с целью определить, какие действия лучше всего делать или как лучше всего жить (нормативная этика) или описать значимость различных действий (аксиология). Оценку можно охарактеризовать как обработку самих действий как абстрактных объектов, придающих им ценность. В ней говорится о правильном поведении и хорошей жизни в том смысле, что высокоценное или, по крайней мере, сравнительно высокоценное действие можно рассматривать как этически «хорошее», а действие с низкими качествами может считаться «плохим». То, что делает качество ценным, может, в свою очередь, зависеть от этических принципов общества, которые оно увеличивает, уменьшает или изменяет. Объект с «этической ценностью» можно назвать «этическим добром».Что касается языковой категории моральной оценки, то это – социально устоявшееся и закрепленное в семантике языковых единиц положительное или отрицательное, эксплицитное или имплицитное отношение субъекта (лица, лиц, коллектива) к объектам действительности, компонент, который можно выделить в сложном взаимодействии субъекта оценки и ее объекта. Мораль как мыслительная, идеальная форма объективируется в языке, следовательно, мораль можно характеризовать как определенный способ использования языка. Это касается и обыденного языка морали, или оценочно-нормативных суждений, посредством которых люди выражают свою нравственную позицию и свое отношение к различным фактам и событиям, а также теоретических утверждений, или концептуализации морали в философских и научных системах. Язык морали – грамматические и лексические средства естественного языка, с помощью которых выражаются моральные позиции, требования, рекомендации, оценки, императивы, чувства и т.д.Базис языка морали составляет небольшое количество оценочных (называемых также нормативными, прескриптивными и др.) терминов, взятых в специфически моральном смысле: «добро», «зло», «долг», «справедливость» и др., а также производных от них слов – «добрый», «злой», «правильный», «неправильный» и др. На языковом уровне система нравственных представлений в аксиологической картине мира репрезентируется лексической категорией моральной (нравственной, этической) оценки. Такой подход дает возможность исследования морально-этической составляющей художественного текста посредством его лексико-семантического анализа. Анализ морально-нравственной оценки в произведениях С. Моэма, произведенный во второй главе, позволяет говорит о реализации ее как в имплицитном, так и в выраженном ключе. Методом сплошной выборки и с использованием идеографического словаря Тезаурус Роже нами были выделены 10 микрогрупп, которые так или иначе присутствуют в рассказах писателя: Right, Wrong, Duty, Probity, Improbity, Virtue, Wickedness, Guilt, Impurity, Punishment. Вербальному выражению нравственной позиции персонажа служит лексический ряд с общими семантическими компонентами, такими как: wrong, evil, sin, unjust, crime, honor, right, good, duty, remorse, decent. Данные понятия можно считать константами идиостиля, т.к. они присутствуют в большинстве рассмотренных рассказов.Впрочем, при исследовании стало очевидно, что не все рассказы характеризуются высокой степенью употребления лексем. Наиболее частотными становятся они в рассказах AManwithaConscience, TheTraitor, Rain. Популярность данного типа лексем обусловлена как необычностью обстоятельств, так и идеологической позицией героев. Все герои происходят испытание собственных моральных устоев и все они терпят поражение, что становится выражено именно на лексическом пласте. Большее количество имплицитных выпадов реализуется в оценке «христианской» морали. Однако, порицанию подвергается не сама религия. А тот фанатизм, который мешает героям полноценно жить и отравляет им жизнь, доводя в рассказе Rain до самоубийства. При характеристике составляющих семантического поля morality наблюдается преобладание негативных единиц. Связано это не столько с позицией героя, сколько с отношением авторской маски к ханжеским представлениям героев. Носителем моральной оценки становится, как правило, либо герой-рассказчик, если речь в рассказе идет от лица очевидца, либо неназванная авторская маска, которая ведет общение с читателем напрямую. Контекстуальное изменение морально-оценочного значения лексики в рассмотренных рассказах всегда связано с доминирующей точкой зрения – позицией повествователя илиперсонажа, причем позиции эти зачастую отличаются между собой. Список литературыАлефиренко, Н.Ф. Фразеологическое значение и концепт/ Н.Ф. Алефиренко// Когнитивная семантика: Материалы Междунар. школы-семинара по когнитивной лингвистике. – Тамбов, 2000. – Ч. 2.Алефиренко, Н.Ф. Поэтическая энергия слова: Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Мысль, 1983. – С.7Аврорин, В. А. Проблемы изучения функциональной стороны языка (к вопросу о предмете социолингвистики) Текст. / В. А. Аврорин. — Л.: Наука, 1975. – С. 254.Антология концептов. / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. Том 1. Волгоград: 2015. – 352 с.Апресян, Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография. «Языки русской культуры». Избранные труды/ Ю.Д. Апресян. М.: Школа, 1995. Т.2.С. 39.Аристотель. Этика. – М.: АСТ, Астрель, 2016. (Пер. с греч.) – 492 с.Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. – М. : Наука, 1988. – 338 сАрутюнова, Н.Д., Кубрякова, Е.С. Юрий Сергеевич Степанов. Очерк научной деятельности // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова / Отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко. – М.: Языки славянской культуры, 2001. – С. 27.Болдырев, Н.Н. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / Под ред. И.А. Стернина. – Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. – С. 25–36.Болдырев, Н.Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики/ Н.Н. Болдырев// Вопросы когнитивной лингвистики. – 2004. – №1.Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. – М. :Эдиториал УРСС, 2001. – 208 сБратусь Б. С. Нравственная психология возможна // Психология и этика: опыт построения дискуссии / Отв. ред. Б. С. Братусь. – М.: БАХРАХ, 1999. – С. 29–48.Валюкевич Т.В. Семантико-этимологический анализ лингвокультурного концепта ВНЕШНОСТЬ / Т.В. Валюкевич // ВесникХарковского национального университета им. В.Н.Каразина. – Харьков: ХНУ им. В.Н. Каразина, 1964. – N973: Серия: Романо-германськая филология. Методика преподавания иностранных языков. Вып.68. – 2011 (1460 a). – С. 155-159.Верещагин, Е.М., Костомаров, В.Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка/Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. – М., Русский язык, 1983. – С. 168.Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские работы (часть 1). – М.: Гнозис, 2015. (Пер. с нем.) – 520 с.Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. – М. :Едиториал УРСС, 2002. – 280 с.Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. – М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2007. (Пер. с нем.) – 352 с.Воркачев, С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа. – Краснодар, 2002. – С. 4–5.Выготский Л. С. Мышление и речь // Собрание сочинений: В 6-ти т. – М.: Педагогика, 1982. – Т. 2. – С. 5–361.Гальперин И. Р.Стилистика английского языка. 2-е издание — М.: Высшая школа, 1977. — 334 c.Голубева Г. А. Этика. – М.: Экзамен, 2016. – 320 с.Гончарова Н.Н. Языковая картина мира как объект лингвистического описания // Научная электронная библиотека «Киберленинка» [Электронный ресурс]. 2009. URL: http://goo.gl/za3BPU (дата обращения: 08.03.2020).Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию. М., Прогресс, 1984. – С. 67.Гусейнов А. А., Апресян Р. Г. Этика. – М.: Гардарики, 2003. – 470 с.Звада Оксана Викторовна Оценочная модальность // MagisterDixit. 2012. №4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/otsenochnaya-modalnost (дата обращения: 23.04.2020).История этических учений / Под ред. А. А. Гусейнова. М.: Гардарики, 2016. – 911 с.Канке В. А. Этика ответственности: Теория морали будущего. – М.: Логос, 2003. – 352 с.Карасик, В.И., Слышкин, Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования// Методологические проблемы когнитивной лингвистики. – Воронеж: ВГУ, 2001. – С. 77.Корунець І. В. Теорія і практика перекладу (аспектний переклад): / І. В. Корунець. – Вінниця: Нова книга, 2001. – 448 с.Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003. 375 с.Кубрякова, Е.С. О когнитивной лингвистике и семантике термина «когнитивный» // Вестник ВГУ. Лингвистика и межкультурная коммуникация. Вып.1. –- 2002. – С. 3–9.Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология – М.: Academia, 1997. – С. 28–37Мур Дж. Э. Природа моральной философии. – М.: Республика, 1999. (Пер. с англ.) – 351 с.Павиленис, Р.И. Проблемы смысла: современный логико-философский анализ языка. – М., 1983. – С.106.Попова, З. Д. Семантико-когнитивный анализ языка. Научное издание / З.Д. Попова, И.А. Стернин. – Воронеж: Истоки 2007. – С. 212.Постовалова, В.И. Картина мира и жизнедеятельности человека// Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира/ отв. ред Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988. – С. 11.Постовалова В. И. Этическая оценка другого и самооценка в православной духовной традиции (на материале эпистолярного наследия святителя Игнатия Брянчанинова) // Логический анализ языка: Языки этики / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова, Т. Е. Янко, Н. К. Ряжцева. – М.: Языки русской культуры, 2016. – С. 406–416.Радбиль, Т.Б. Основы изучения языкового менталитета: учеб. пособие. – 2-е изд., стереотипн. – М.: Флинта : Наука, 2012. – С. 73–81.Рассел Б. Исследование значения и истины. – М.: Идея-Пресс; Дом интеллектуальной книги, 2018. (Пер. с англ.) – 400 с.Рождественский Ю. В. Словарь терминов (Общеобразовательный тезаурус): Мораль. Нравственность. Этика. – М.: Флинта; Наука, 2003. – 86 с.Слышкин, Г.Г. Лингвокультурный концепт как системное образование // Вестник ВГУ. Серия «Лингвистика и межкультурная коммуникация». – 2004. – № 1 – С. 75–80.Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. – 3-е изд., испр. и доп. – М.: Академический проект, 2004 и др. – С. 43Стернин, И.А. Методика исследования структуры концепта / И.А.Стернин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: научное издание. – Воронеж, 2001. – С.58-65Телия, В. Н. Механизмы экспрессивной окраски языковых единиц / В. Н. Телия // Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности : [монография] / В. Н. Телия, Т. А. Графо-ва, А. М. Шахнарович [и др.] ; отв. ред. В. Н. Телия. - М. : Наука, 1991. - С. 36-66.Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. – М.: Слово, 2017. – 262 с.Языковая картина мира: лингвистический и культурологические аспекты [Текст]: Материалы III Международной научно-практической конференции (30 ноября – 1 декабря 2006 г.) / Бийскийпед. гос. ун-т им. В.М. Шукшина. – Бийск: БПГУ им. В.М. Шукшина, 2006. – 443 с.Apel, K.-O. (1970). SprachealsThema und Medium der transzendentalenReflexion. 562 In: ManandWorld. Vol. 3, No. 4. Pp. 323–337.Ayer, A. J. (1952). Language, Truth and Logic. NewYork: DowerPublications.Pêcheux M. Analyseautomatique du discours. / M. Pêcheux - Paris: Dunod, 1969. – 139 p.Pêcheux M. Les Vérités de La Palice. Linguistique, sémantique, philosophie. / M. Pêcheux - Paris: Maspéro, 1975. – 279p.Saussure F. de. Cours de linguistiquegénérale.Paris: Payot, 1965.- 520p.Schnadelbach, H. (1990). Remarks about rationality and language. In: S. Benhabib & F. Dallmayr (Eds.), The Communicative Ethics Controversy. Cambridge: TheMassachusettsInstituteofTechnologyPress. Pp. 270–292.Urmson, J. O. (1968). Emotive Theory of Ethics. London: Hutchinson & Co. Ltd.