"Древний Рим: уклад жизни, традиции и обычаи"

У римлян предсказание называлось оракул, также этим словом называли прорицателей, которые находились в определенных храмах. В обычае оракулов было давать ответы двусмысленные, которые можно было истолковать весьма различно. Также своеобразная роль оракулов принадлежала пророческим книгам, например, известны были «сивиллины книги» [2, с. 55]. Это собрание пророчеств, которые относились к государственным делам.Жители Древнего Рима верили в различные предзнаменования. По-латински предзнаменование называлось omen. Случайно услышанное слово, природное явление, появление какого-либо животного или птицы, просто необычное событие могли стать знамением. Большую роль в суевериях римлян играла астрология. Так, римляне верили в несчастливые и счастливые дни. В несчастливые дни нельзя было устраивать свадьбы. Например, несчастливыми считались дни, когда римляне потерпели тяжелые поражения. Можно сказать, что неотъемлемой частью официальной римской религиозности была вера в гадания.Одним из самых древних и важных для римлян видом гадания были ауспиции – наблюдения за полетом и поведением птиц. Гадали по таким птицам, как коршун, орел, курица, сова, ворона. Жрецы, проводящие ауспиции назывались авгурами. Были также распространены гадания по внутренностям жертвенных животных. Кроме всего прочего, древние римляне верили в вещие сны.Таким образом, в Древнем Риме верили в предсказания, хорошие и дурные предзнаменования. Любое важное мероприятие в Древнем Риме предварялось официальным гаданием, для того чтобы узнать, как к этому относятся боги.3.2. Семейные обряды и традицииВсе важнейшие семейные события в Древнем Риме проводились по определенным обрядам и следованиям традиции. Это относилось и к рождению детей, и к свадьбе, и похоронам. Рассматрим свадебный обряд в Древнем Риме. Свадьбе предшествовало обручение. ВДревнем Риме молодые публично приносили взаимные брачные обеты. После совершения всех необходимых формальностей жених и невеста считались «нареченными», помолвленными. Так как свадебные обряды в Риме были тесно связаны с культом богов — покровителей земли и ее плодов, то большое значение имел выбор сроков, в которые следовало справлять свадьбы. Римляне старались выбирать дни, считавшиеся, по местным поверьям, особенно благоприятными и счастливыми. В торжественный день молодой римлянке полагалось быть в строго определенном наряде: простая длинная туника прямого покроя и гладкая белая тога, не отделанная пурпурной каймой и лишенная каких-либо иных украшений. Тога должна была быть стянута поясом, завязанным специальным узлом, называвшимся «узел Геркулеса» [7, с. 379]. Лицо невесты прикрывала короткая фатакрасно-золотого или шафранового цвета. Наряд жениха не отличался от его повседневной одежды — для римлянина тога была достаточно почетным и торжественным одеянием. Ту роль, какую на свадебных торжествах в Греции исполняла мать невесты, римские обычаи отвели пронубе — своего рода распорядительнице на свадьбе. Не всякой женщине можно было доверить эти почетные обязанности: женщина, избираемая распорядительницей, должна была пользоваться всеобщим уважением, хорошей репутацией и быть «одномужней», т. е. всю жизнь сохранять верность одному супругу[2, с. 58]. Она-то и вводила наряженную невесту в зал для гостей, помогала ей при гаданиях, касавшихся будущего новой семьи, и именно она, а не отец невесты, как в Греции, торжественно передавала ее нареченному жениху, соединяя их правые руки в знак взаимной верности. Когда все необходимые религиозные обряды подходили к концу, начинался свадебный пир — первоначально в доме родителей невесты, позднее — в доме самих молодоженов.После пиршества в доме родителей наступала вторая торжественная часть праздника — «дедукцио», проводы новобрачной в дом ее мужа. Традиция, обычаи требовали от невесты, чтобы она сопротивлялась, вырывалась, плакала. Лишь пронуба — распорядительница на свадьбе клала конец «упорству» девушки, уводя ее из объятий матери и передавая супругу. Пышное шествие открывал мальчик, который нес факел из прутьев терновника. И здесь, как и при исполнении других сакральных функций, это должен был быть мальчик «счастливый», т. е. такой, чьи отец и мать были живы[3, с. 158]. За ним шла новобрачная, ее вели два других мальчика, также не сироты; за ними несли символы домашнего труда: кудель и веретено с основой. Далее шествовали близкие родственники, друзья, знакомые и незнакомые. Сопровождали кортеж флейтисты и певцы, звучали свадебные песни и всевозможные язвительные и просто шуточные куплеты, немало веселившие приглашенных. По пути участников процессии осыпали орехами, что напоминало греческий обычай катахисма. На пороге дома новобрачную ждал ее муж, встречавший ее ритуальным приветствием. Невеста сама не переступала порога дома: ее переносили на руках сопровождавшие ее мальчики, а пронуба следила, чтобы она даже не задела ногой порога. На следующий день гости собирались вновь, уже в доме молодоженов, на еще одну небольшую пирушку после большого пира. В присутствии собравшихся жена совершала жертвоприношение на домашнем алтаре, принимала гостей и даже усаживалась за прялку, дабы показать, что она уже приступила к обязанностям хозяйки дома[6, с. 89]. Величайшим праздником было рождение ребенка. В честь этого на двери дома вешали венки. Отец поднимал младенца, которого клали перед ним на землю: это значило, что он признавал его своим законным ребенком. На восьмой день девочке и на девятый мальчику нарекали имя; этот день был семейным праздником: собирались близкие, приносилась жертва, очищавшая ребенка и мать, и устраивалось угощение. Дети обычно носили амулеты, которые оберегали от злых духов. Самым распространенным был круглый амулет-медальон – булла [1, с. 190]. Мальчики носили их до дня своего совершеннолетия, а после этого буллы вешали около изображения домашних богов-Ларов как жертву им. Рассмотрим, как в Древнем Риме организовывались похороны и каковы были традиции, связанные с погребением умершего. Устройство похорон поручалось обычно либитинариям, римскому «похоронному бюро» [5]. Тело умершего умащивали и одевали соответственно его званию: римского гражданина в белую тогу, магистрата – в тогу претексту или в ту парадную одежду, на которую он имел право. На умершего возлагали гирлянды и венки из живых цветов и искусственные. Умащенного и одетого покойника клали в атрии на парадное высокое ложе. В рот умершему вкладывали монетку для уплаты Харону при переправе через Стикс. Перед входной дверью на улице ставили большую ветку ели или кипариса в знак того, что в доме кто-то умер. Дом считался оскверненным присутствием покойника. Похоронная процессия двигалась в известном порядке. Вдоль всей процессии шагали факельщики с факелами елового дерева и восковыми свечами; во главе ее шли музыканты: флейтисты, трубачи и горнисты. За музыкантами следовали плакальщицы. За плакальщицами шли танцоры и мимы. Далее шли люди, облаченные в восковые маски предков покойника. Потом на носилках несли умершего, а за носилками шли родственники в траурной одежде [4, с. 69]. После захоронения умершего устраивались поминки и совершались обряды очищения семьи покойного. За похоронами обычно следовали гладиаторские игры, устраиваемые ближайшими родственниками. Девять дней после похорон считались днями траура. На девятый день на могиле приносили жертву, а дома устраивали поминальный обед.Таким образом, многие обычаи и традиции сохранялись в Древнем Риме на протяжении столетий, и лишь с течением времени стали постепенно ослабевать. ЗаключениеРим как цивилизация, склонная пользоваться для своего развития достижениями завоеванных регионов, многое почерпнула в культуре Древней Греции. В тоже время римляне обладали несомненным чувством самости и определение исконно римских качеств, ценностей во многом определило и избирательность в восприятии греческих источников. Воинская доблесть, гражданские добродетели – вот то, что сближает оба концепта мужественного, но все же для Рима и эти качества имеют определенный оттенок, отличный от греческой трактовки.Римское общество, как и многие другие древние общества, к моменту создания государства было родовым и патриархальным. Главную роль в общественной жизни играл мужчина, носивший не только личное, но и родовое имя. Женщина зависела от мужчины, но не была полностью бесправной. В оформлении внешнего вида римлян сказались как местные традиции (например, ношение тоги), так и заимствованные у других народов (этрусков, греков, германцев). Повседневная жизнь римлян отличалась скромностью и неприхотливостью, что наблюдалось и в обустройстве дома, и в утвари, и в еде. Периоды поздней Республики и Империи характеризуются стремлением к роскоши, растет количество привозных продуктов питания, материалов для строительства и других товаров. Но на протяжении всей своей истории римляне проявили себя как умелые строители дорог, мостов, акведуков и успешные организаторы флота и почты. В Древнем Риме было много общегосударственных праздников, тесно связанных с религиозной и хозяйственной жизнью общества. Праздники сопровождались зрелищами. Наибольший расцвет зрелищ приходится на период ранней Империи. Римляне в отличие от греков меньше любили театр и соревнования атлетов и отдавали предпочтение боям гладиаторов, звериным травлям и конным бегам. Виды частного досуга были разнообразны и зависели от вкусов и социального положения конкретного человека.Список литературы Атарщикова Е.Н. Отцовская власть в Древнем Риме: моральный и правовой аспекты / Е.Н. Атарщикова // Гуманитарные и социальные науки. – 2014. - №5. – С. 188-194. Данилова В.Ю. Быт древнеримского общества / В.Ю. Данилова. – Владимир: Изд-во ВлГУ, 2015. – 83 с.Каркопино Ж. Повседневная жизнь Древнего Рима. Апогей Империи / Ж. Каркопино; пер. с фр. И. И. Маханькова. – М.: Молодая гвардия, 2008. – 420 с. Ковалев С.И. История Рима / С.И. Ковалев. – М.: Директ-Медиа, 2008 – 1810 с.Коуэл Ф. Древний Рим. Быт, религия, культура / Ф. Коуэл; пер. О.Д. Сидоровой. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.e-reading.ws/book.php?book=1002753 (дата обращения: 30.01.20).Никишин В.О. История Древнего мира. Древний Рим / В.О. Никишин. – М.: Юрайт, 2016. – 299 с.Сергеенко М. Е. Жизнь Древнего Рима: очерки быта / М. Е. Сергеенко. – СПб.: Летний Сад, 2002. – 416 с.