Образ романтического героя романа

Так, например, Мюссе описывает эмоциональное состояние героя, раненного на дуэли, познавшего горечь предательства другом и любимой: «Был один из тех мрачных вечеров, когда завывания ветра напоминают стоны умирающего; частый дождь хлестал в окна, по временам стихая и сменяясь мёртвой тишиной. Вся природа томится в такую непогоду: деревья горестно раскачиваются или печально склоняют верхушки, птицы забиваются в кусты; городские улицы безлюдны. Рана причиняла мне боль» [12, с. 55] Персонификация природы – ее состояние уподоблено состоянию живого человека – служит средством создания психологического портрета Октава. Романтически окрашенный образ природы возникает и в тех сюжетных эпизодах, которые связаны с описанием Люксембургского сада. Октав де Т. пребывает в плену мучительных размышлений о прошлом: «Сколько далёких воспоминаний всплыло в моем сердце при виде этих оголённых деревьев, при виде поблекшей зелени лужаек…» [12, с. 124]. Героя тревожит память о детских годах, о том безоблачном времени, когда его душа была невинна, а мысли чисты. Оттого ещё более невыносимым мыслится день сегодняшний (здесь снова репрезентирована концепция романтического двоемирия), исполненный безнравственности, лицемерия, непреодолимого одиночества. Мир природы, завораживающий, притягательный для романтического героя, всегда контрастирует с миром бытовым, материальным: «Дождь все усиливался, глубокий мрак окутывал пустынные поля, на секунду освещавшиеся резкими вспышками молнии. Шум грозы, завывание ветра, гнев разнузданных стихий, бушевавших над соломенной крышей, – все это, именно по контрасту с благоговейным молчанием, царившим в хижине, придавало ещё большую святость сцене, которой я был свидетелем, придавало ей какое-то странное величие» [12, с. 141].После знакомства Октава с Бригиттой Пирсон, склонной к состраданию и милосердию вследствие сердечной доброты, а не из соображений личной выгоды, как большинство дам высшего света, начинается духовное перерождение героя (но завершится ли оно?), его трудный путь к обретению любви и Бога. И снова состояние природы оказывается адекватным внутреннему состоянию Октава де Т.: «Ветер стихал, деревья бесшумно трепетали, стряхивая с веток капли дождя. Изредка вспышки молнии ещё сверкали где-то вдалеке. Потеплевший воздух был полон аромата влажной зелени. Вскоре небо очистилось, и луна осветила горы» [12, с. 144]. Взаимное чувство осознается и как долгожданное счастье, и как очередное испытание. Пройдёт время, и Октав, мысленно возвращаясь в дни, когда любовное томление было неотъемлемой частью его существования, заключит: «Я припомнил день, когда с отчаянием смотрел в необъятную пустоту этого прекрасного неба, и вздрогнул при этом воспоминании» [12, с. 174].Также в изображении героя Мюссе использует христианскую символику. Так, символ розы преследует героя как в имени его возлюденной (Бригитта-Роза), так и впоследствии становится спутником всего ее жизненного цикла: розовый венок дарят девушке на местном празднике в знак утраты ею чистоты и целомудрия, с розой она сравнивается на одре болезни. С символом розы связан и духовный выбор героя: предать смерти единственное существо, любившее его, или самому пострадать во имя любви. Когда Октав воображает последствия своего  самоубийства и счастливую жизнь Бригитты, окунувшейся в бурю греховных страстей - цветок становится красным. Подобная игра цветом также сопоставима с христианской символикой: так, пурпурный и красный оттенки воспринимаются как отражение греховной стороны человеческой природы, геенны огненной [12, с. 189].Благодаря этой детали, в душе героя происходит переворот: «Подобно тому как под лучами солнца снег сходит с гор и глетчер, грозивший небу, превращается в ручеек, поющий в долине, - в сердце моем открылся живительный источник» [12, с. 190]. Апогеем покаяния героя становится мысль о возвышающей силе страдания, которая преобразует человеческую природу в божественную: «Нас приводят к Тебе страдания» [12, с. 201]. Это рассуждение составляет патетический центр «Исповеди сына века» и завершается молитвой за безбожников - «сынов века». Особенно раскрывается характер героя на контрасте отношения к любви его самого и Бригитты. Самоотверженной и преданной любви Бригитты он противопоставляет свое недоверие и унижение. В герое борются чувства любви и цинизм, самоотверженное желание сделать Бригитту счастливой с приступами жестокости и подозрительности: «А ведь, собственно говоря, эта женщина отдалась мне очень быстро. Уж не было ли лжи в стремлении избегать меня, которое я замечал в ней сначала и которое исчезло от одного моего слова? Уж не столкнул ли меня случай с одной из женщин, каких много? Да, все они начинают с этого: делают вид, что убегают, чтобы мы преследовали их. Даже лани поступают так, таков инстинкт самки»[12, с. 181].Особенностью романтического образа Октава является то, что он сам страдает от сильной любви. Он не в состоянии справиться с ревностью. Показателен момент зарождения ревности: Бригитта признается, что в шутку выдала сочиненный ею мотив за арию Страделлы. Этот крохотный шуточный обман вызывает лавину страстей, скоторыми герой поначалу пытается справиться с помощью критической авторефлексии: «Чтозачудовищная машина - человек! Разве есть что-нибудь более невинное, чем ее шутка?»[12, с. 189]. Однако случайно услышанное в связи с Бригиттой мужское имя вызывает в нем бурный приступ ревности; он даже решается расспросить служанку: «Я проникся дрожью от отвращения к себе и к тому, что собирался делать в этомотвратительном месте, столь соответствующем задуманному мною низкому плану.Я бежал от старухи, как от своей персонифицированной совести, как будто вонь ее посуды вышла из моего сердца» [12, с. 195].В слабости, которая иногда проявляется героем, показано его «преображение». Октав, готовый прилюдно оскорбить Бригитту танцем с другой, оказавшись с ней наедине, готов изливать душу, становится слабым и беспомощным: «Я на коленях уверял её в моем уважении, я приближался к её кровати, как к святыне; заливаясь слезами, я умоляюще протягивал к ней руки» [12]. Эти порывы Октав отказывается признавать частью своей личности, называя их «болезнью». В последней главе романа Мюссе отходит от романтической традиции отождествления героя с автором и ведет ее от третьего лица, отказываясь от передачи событий как персональных, пережитых им самим, тем самым показывая драматический порыв главного героя, который жертвует свои счастьем ради возлюбленной: «Молодой человек <...> порадовался тому, что из трех человек, страдавших по его вине, только один остался несчастным» [12, с. 317]Также необходимо отметить финальный посыл романа – герой Мюссе, несмотря на неудачные попытки духовного возрождения, все же продолжает свой путь. Неудачи становятся этапами на пути к постижению духовного идеала. В итоге разочарованный и опустошенный «сын века» все же сумел пойти на жертву во имя любви, хотя нельзя сказать, что он полностью излечился от своей «болезни». Мюссе оставляет открытый финал, оставляя героя посередине жизненного пути. Писатель таким образом подчеркивает, что поколение Октава не сможет оставить после себя следов. Таким образом, образ романтического героя, разочарованного в любви и жизни, опустошенного попытками обрести духовное возрождения, показан Мюссе с помощью таких приемов, как корреляция с природой, использование христианских символов, контрастность духовного и бездуховного. ЗаключениеРоман А. Мюссе «Исповедь сына века» носит социальный характер. Следуя романтической традиции, Мюссе изображает внутренний мир человека, его рефлексию, но с точки зрения нравственных особенностей эпохи, что сближает роман с реалистическим психологическим романом.В ходе курсового исследования нами были решены следующие задачи: 1.На основе анализа литературы рассмотрена характеристика понятия «романтический герой»;2.Изучены особенности воплощения образа романтического героя в зарубежной литературе;3.Проанализированы особенности воплощения образа романтического героя в романе "Исповедь сына века" Альфреда де Мюссе.Роман Альфреда де Мюссе обнаруживает такие традиционные для романтизма черты, как: изображение борьбы внутренних противоречий с внешними обстоятельствами, романтический герой, оказывающий отверженным от общества, исповедальный и автобиографический характер повествования. Вместе с тем роман Мюссе становится одним основоположником новой романтической традиции – в романе обнаруживается как психологическое исследования внутренней составляющей романтического героя, так и социальные, реалистические черты. Романтический герой Мюссе отличается особой поэтичностью, слабостью перед таким сокрушительным чувством, как любовь, но при этом он не склонен к самолюбованию, стремится к совершенствованию, безжалостно анализирует собственные поступки и также готов искупать их во имя любви. Роман «Исповедь сына века» характеризует новый этап в романтической литературной традиции. Исповедь Мюссе предстает как аналитическое размышление, предмет которого расширяется со сферы интимного мира личности до масштабных мировоззренческих проблем. Жанр исповеди у Мюссе стремится к воссозданию духовной атмосферы эпохи и, одновременно, к выражению общечеловеческого содержания. Мюссе в своем романе не просто изображает личность романтического героя во всем его психологическом многообразии, но и осмысливает события своей эпохи с точки зрения человека нестандартного и бунтующего, подверженного страстям и заплутавшегося в выборе пути. «Болезнь сына века» является неизлечимой и обрекает своих представителей на жизнь, полную духовной пустоты и одиночества. Исследуемая тема имеет перспективы дальнейшего изучения в таком направлении как изучение темы романтического героя в контексте зарубежной и русской литературы XIXвека. Таким образом, поставленные в исследовании цели и задачи решены.Список использованной литературыБахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 6 т. – Т. 1. – М.: 2003. – 307 с.Борисова Е.Б. Образ литературного персонажа как центральный элемент структуры и содержания художественного текста // Поволжская государственная социально-гуманитарная академия. – 2015. – № 3. – С. 103- 108.Ботникова А.Б. Немецкий романтизм: диалог художественных форм / А.Б. Ботникова. - М.: Аспект Пресс, 2005. - 352 с.Васинева П. А. Концепты «Герой» и «Универсальная личность» в античности и раннем немецком романтизме // Общество. Среда. Развитие (TerraHumana). – 2013. – №4 (29). – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontsepty-geroy-i-universalnaya-lichnost-v-antichnosti-i-rannem-nemetskom-romantizme (дата обращения: 02.06.2020).Галинская И. Л. Лермонтов и Мюссе // Человек: Образ и сущность. Гуманитарные аспекты. – 2014. – №1. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/i-v-kartashova-lermontov-i-myusse (дата обращения: 02.06.2020). Гинзбург Л. Я. О психологической прозе / Л. Я. Гинзбург. – Л. : Художественная литература, 2001. – 448 с.Карельский А.В. Романтизм периода Июльской монархии. Поздние Ламартин и Виньи. Гюго. Жорж Санд. Мюссе. Готье. Нерваль // История всемирной литературы: В 9 т. – Т. 6. – М.: Наука, 2009– С. 163-176. Кирилюк З.В. Искусство создания литературного характера / З.В. Кирилюк. – Киев: Высшая школа, 2005. – 120с.Корольков А.А. Антропоцентризм философии А. И. Герцена // Известия Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена. – 2013. - № 156. - С. 14-19Крошнева М.Е. Теория литературы. Учеб.пособие. / М.Е. Крошнева. - Ульяновск, 2007. - 103 с.Луков В.А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней / В.А. Луков. - М.: Академия, 2003. – 100 с. Мюссе А. де Исповедь сына века / пер. с фр. К. Ксаниной, Д. Лившиц. –М.: Азбука, 2012. – 320 с. Обломиевский Д. Д. Французский романтизм. - M., 2000. - С. 193. Овчарова Е.Э. Природа и романтический герой: постижение гармонии. / Альманах кафедры эстетики и философии культуры СПбГУ. - Санкт-Петербургское философское общество, 2007. - С. 187-195Одинокова Д. В. Тип романтического героя в контексте литературного процесса: психологический аспект [Электронный ресурс] // Вестник НГУ. Серия: Филология. – 2012. – Т.11. – С. 138-145. – URL: https://lib.nsu.ru/xmlui/bitstream/handle/nsu/6404/19.pdf?sequence=1Преображенская Е.О. К вопросу о специфике художественного обобщения в литературе романтизма (на материале французской литературы первой половины XIX века) // Проблемы метода и стиля в прогрессивной литературе Запада XIX–ХХ веков. – С. 5–20. Симонова Л.А. Французская проза первой половины XIX века и проблема личного письма. Автореферат диссер. на соиск. уч. Степени доктора фил.наук. – Москва, 2016. – 47 с. Троицкий В. Ю. Художественные открытия русской романтической прозы 20-30-х годов XIX века / В.Ю. Троицкий.– М.: Наука, 2001.– 280 с.Французская автобиографическая проза первой половины XIX века / Л.А. Симонова. – М., Буки Веди, 2015. – 726 с. Чернец Л.В. О типологическом изучении литературных персонажей // Stephanos (электронный журнал). 2016. - № 1. - С. 80–90Шуринова Н.С. Шатобриан и Сартр: исповедальная традиция романтизма в экзистенциалистском романе [Электронный ресурс] //Вестник НПГУ. – 2019. – С. 120-127. - URL: https://philol-journal.sfedu.ru/index.php/sfuphilol/article/view/1376