Библейские образы в поэзии Байрона

Образ Люцифера является знаковым для романтиков, что связано с тем, что он есть воплощение чистого духа, который делает выбор в пользу свободы, а не рабской покорности. Люцифер – бунтарь, который знает законы мироздания. Люцифер открывает Каину масштаб мира, тем самым показывая ему, что человеку не под силу управлять бесконечностью. С одной стороны, Каин постигает истину, а с другой, он отравлен данной истиной: «Отравленный вечностью» ("intoxicatedwitheternity"), он так формулирует итог своего путешествия: «Увы! Я познаю, что я — ничто». По сути, здесь возникает ассоциация с Адамом и Евой, который вкусили от древа познания, а значит, уже никогда не будут прежними. НО все же, перед Каином открывается бесконечность мира, соответственно, он может испытывать гордость от того, что разум его настолько масштабен, что способен вместить данное знание. Соответственно, в человеке есть великое, это великое – его разум, его способность познавать, пусть даже познание вызовет разочарование и боль. Однако трагедия Каина очевидна, он отвергает веру в божественные законы, но взамен он не обретает и иного духовного базиса. Его бунт приводит к совершению преступления – против собственного брата. «Моральная двусмысленность» (Дьяконова) положения Каина-братоубийцы подчеркнута в эпизоде смерти Авеля. Умирая, последний произносит слова, принадлежащие Христу:Авель: О, Боже! Прими твоего раба иПрости его убийцу, ибо он не ведал,Что творил.В ранней христианской традиции и в средневековом искусстве и литературе образ Авеля рассматривался как прообраз Христа, о чем Байрон, безусловно, был осведомлен. Многие исследователи считали, что Байрон отождествил Авеля с Христом и сознательно ввел в пьесу христианский мотив распятия с тем, чтобы не допустить оправдания братоубийцы. Однако высказываются мнения о том, что прямое обращение Байрона к тексту Евангелия объясняется желанием поэта подчеркнуть мотив жертвенной смерти как таковой. Отождествление байроновского Авеля с Христом неправомерно уже в силу того, что сама ситуация убийства и его последствий в мистерии принципиально иная по сравнению с библейской. Каин разгневан и оскорблен зрелищем «жертвенника, залитого кровью агнцев». Кроткий Авель предстает пособником кровожадного Иеговы, тогда как Христос не жертвовал своими агнцами. Он принес себя в жертву, чтобы спасти их. Кроме того, герой Байрона в отличие от толпы, окружавшей место казни Христа, буквально не ведал, что творил, когда ударил брата, заслонившего собой алтарь. Преступление Каина было совершено в аффекте, в порыве гнева против Иеговы, который предпочел «рабскую молитву и кровавую жертву» (Коган) Авеля. Об этой мотивировке убийства, противоречащей традиционной интерпретации библейского эпизода, Гете, как известно, сказал, что она «по красоте не имеет себе равных в мире». В мгновенном раскаянии после убийства и осознании всего ужаса содеянного — главное оправдание Каина. Не случайно мотива раскаяния вовсе нет в традиционной интерпретации легенды, равно как и в тексте Библии. В Ветхом завете против Каина свидетельствует его страх перед смертью от руки прохожего; Байрон, наоборот, заставляет своего героя молить о смерти, которая стала бы не только заслуженной карой, но, прежде всего, избавлением от невыносимых нравственных страданий.Байрон не стремился снять все обвинения с Каина и представить его в качестве морального образца. Каин — трагическая фигура, в которой воплощено стремление человека к истине и справедливости. Его искания неизбежно сопряжены с ошибками и падениями, но все же именно с Каином Байрон связывал свое представление о подлинной личности, наделенной самосознанием и потребностью в знании. В целом, основная идея Байрона высказана, как представляется, в словах Люцифера: Один лишь добрый дарДало вам древо знания — ваш разум...Терпи и мысли — созидай в себеМир внутренний, чтоб внешнего не видетьСломи в себе земное естествоИприобщисьдуховномуначалу!2.2. «Небо и Земля»Как полагают исследователи, мистерия «Небо и Земля» - это своего рода продолжение «Каина», поскольку тут присутствует выраженное идейное и тематическое единство.Но если проблематика «Каина» сводится к теме разума и познания, то одной из ведущих тем «Неба и Земли» стала любовь, предстающая как «любовь-Непокорство, любовь-Свобода». Героическая трактовка любви как высшего проявления духовной свободы человека, соответствующая романтическому мироощущению, стала лейтмотивом произведения, пафоскоторого состоит в утверждении права человека на счастье вопреки злу.Создавая мистерию, Байрон основывался на двух первоисточниках. Ими являются, во-первых, ветхозаветный эпизод, посвященный любви сынов Божьих к дочерям человеческим и последовавшему за этим потопу: во-вторых, апокрифическая Книга Еноха, обнаруженная в начале XIX века в Эфиопии и переведенная на английский язык в 1821 г. По всей видимости, именно знакомство с последней и вдохновило Байрона на написание драмы, хотя его интерпретация легенды существенно отличается как от канонического, так и от апокрифического ее варианта. Свободно варьируя элементы сакральных древнееврейских текстов, поэт очень своеобразно интерпретирует предание и создает романтическую драму о любви на пороге всемирной катастрофы, о трагическом одиночестве человека перед лицом божества и о праве смертного судить своего Творца. Байрон, выступающий от имени бунтующих против благочестивых, как и в «Каине», кардинально переосмысливает легенду, отвергая ее традиционное прочтение.В Книге Еноха повествуется о том, как ангелы, стражи земли, увидев дочерей человеческих, возжелали их и решили соединиться с ними. Во главе с Семьязой двести ангелов покинули небо, сошлись с девами и научили их колдовству, обработке металлов и наблюдению над небесными телами. От браков родились исполины. Они «поели все приобретения людей, так что люди не могли уже прокармливать их. Тогда исполины обратились против самих людей, чтобы пожирать их» [Книга Еноха]. Так в апокрифе объясняется, в чем именно заключалось развращение земли, которое в Книге Бытия только констатируется. Ангелы-стражи, таким образом, повинны в том, что отпали от Бога и осквернили свою духовную природу общением со смертными; в том, что дали людям нечистое, запрещенное знание, которое принесло лишь зло; в том, что посредством своих детей-исполинов истребляли людей; и, самое главное, в том, что по их вине Бог наслал на землю потоп.Из всех прегрешений ангелов-стражей земли Байрон оставил в мистерии лишь их любовь к земным женщинам и сделал этот мотив доминирующим. Также здесь можно говорить о введении добавочного мотива – речь идет об обреченности на гибель рода Каина. Ной определяет данный род как отверженный; мужчины из рода Сифа (Иафет) не могут заключать брак с наследницами Каина (Ана) по причине того, что на них лежит родовое проклятие. Но представительницы рода Каина (Ана и Аголибама) стали возлюбленными ангелов, как, судя по всему, и их предшественнницы, матери исполинов.Описание последних Байрон прямо цитирует с Книги Бытия - это «сильные, издревле славные люди» (Бытие, 6; 4), властелины земли, соединившие в себе достоинства «сынов Небес и жен земной долины». Но Иегова приговаривает их к смерти, чтобы земля не была обуреваема скверной, но эта смерть приведет к уничтожению лучших творений. Байрон обращается здесь к эсхатологической теме, показывая, что сам Бог провоцирует гибель мира. Таким образом, тут мы видим продолжение извечной темы Байрона о жестокости и кровожадности Бога. Однако в рассматриваемой мистерии решение Бога выглядит не только жестоким, но и абсурдным, так как Байрон расставляет акценты иначе, чем в древнееврейских текстах. Уже одно то, что в драме звучат голоса самих приговоренных к гибели, меняет многое. «Не может Бог лишить существованья» (I, 1, 119), — говорит Аголибама, выражая извечное желание человека верить в разумность бытия. Слова героини, произнесенные накануне всемирной катастрофы, приобретают в высшей степени трагический смысл и являются человеческим ответом на вопрос о праве творца распоряжаться своими творениями.Мыслящие живые существа не могут воспринимать намерение Творца уничтожить их иначе как абсурд, однако никто из людей и из ангелов не решается поставить вопрос именно так. Ангелы — и верные Богу, и отпавшие — далеки от проблем смертных; люди слишком потрясены тем, что должно случиться, или, как благочестивый и рассудительный Ной, находят оправдание ожидаемой каре. Дать объективную оценку происходящему, как кажется, призван хор духов земли. Они предстают сознательными непримиримыми противниками Бога и в некотором смысле заменяют отсутствующего в этой драме Люцифера. Они не равны по статусу падшему ангелу, их природа не вполне ясна, но аргументы, с которыми эти существа выступают против Иеговы и его замысла, узнаваемы. Духи знают больше, чем люди, и предсказывают, что потоп не освободит землю от скверны. В ответ на речь Иафета, где он с помощью традиционных доводов оправдывает необходимость потопа хочет, чтобы волны зло смели с земли» и выражает уверенность в том, что новый мир будет иным, духи земли пророчествуют:Новыевремена, новыекрая, новыеискусства, новые люди, но // Те же старые слезы, старыепреступления, иещеболеестарыенесчастья // Вразличныхформахбудут жить среди вашей породы.Действительно, исторический опыт учил и учит, что несчастья и зло на земле после потопа не исчезли, и потому нет оснований предаваться наивному оптимизму. Такова позиция самого Байрона, и в мистерии ее озвучивают духи земли, олицетворяющие этот опыт. Точно так же в «Каине» носителем исторического опыта предстает Люцифер. Трудно согласиться с И.Г. Неупокоевой, обвиняющей духов земли в том, что они руководствуются лишь «стремлением убить в человеке волю к борьбе» и представляют в мистерии «философию отказа от борьбы за лучшую долю человечества». Если так, то и Байрона можно обвинить в неоправданном пессимизме, и тогда логичнее было бы вовсе не замечать его мистерий, проповедующих слишком мрачный взгляд на мир.Иафет, пытающийся спорить с духами земли и отстаивающий справедливость решения Иеговы, едва ли до конца верит в то, что говорит, ведь среди тех, от кого надлежит «очистить» землю, находится и его Ана. Разум Иафета не может справиться с этим противоречием, и, будучи честным перед самим собой, герой начинает сомневаться в благости божественного промысла. На глазах читателя в сознании Иафета происходит перелом, и вот уже сын благочестивого Ноя произносит пугающие отца «кощунственные» речи, требуя от Иеговы милосердия: «О Боже! Богом будь, и мщенья // замедли срок!» (I, 3, 704-705). Иафет, не помышлявший о бунте, вынужден стать бунтарем в силу своей потребности в справедливости. В отличие от Каина, он не поднимается до прямых обвинений в адрес Бога, однако уже само желание Иафета разделить всеобщую участь и тем самым нарушить волю Иеговы говорит о многом. Звучащий в финале вопрос Иафета «Почему, когда все гибнет, я должен остаться?» (I, 3, 928-929) заставляет вспомнить последние сцены «Каина». Смерть стала бы избавлением для братоубийцы Каина, как и для праведника Иафета; трагизм положения героев парадоксальным образом заключается в том, что они обречены на жизнь вопреки своему желанию. Столкновение божественного промысла с опытом, умозрительной доктрины с интересами живых людей — это и есть столкновение Неба с Землей, выявляющее глубинное несоответствие между ними. ЗаключениеТаким образом, эстетическая и идейная программа романтизма в творчестве Байрона нашла свое совершенное воплощение. Байрону удалось выразить типичный для романтизма конфликт между героем и реальной действительностью, обществом, представить истинно романтического героя своего времени – мятущегося, пребывающего в смятении, способного глубоко чувствовать и страдать, вечно ищущего. Романтическая личность в творчестве Байрона является не просто романтической, а масштабно романтической, обладающей некой демонической внутренней силой, тотально переживающей несправедливость и несовершенство мира. Религиозные и философские взгляды Байрона являлись весьма неоднозначными и противоречивыми, что нашло отражение в переосмыслении Байроном библейских сюжетов и библейской символики.В поэме «Каин» переосмысливается библейский сюжет о братоубийце Каине. Байрон проводит идею о том, что Бог является тираном, жестоким и беспощадным, которому нет дела до человека и его нужд, поскольку такой Бог жаждет покорности и смирения, пусть даже такая покорность основана на страхе. Библейский сюжет становится для Байрона средством рефлексии относительно проблемы свободы человека и безграничности его разума. Каин – это не просто братоубийца, но личность весьма многогранная и жаждущая познания, наделенная разумом, способная к бунту против самого Бога.Эта тема развивается Байроном в поэме «Небо и Земля», где Байрон обращается к эсхатологическим библейским мотивам. И здесь мы снова сталкиваемся с ситуацией бунта против Бога, непонимания истинных мотивов Божественного замысла и его абсурдностью.В целом, библейские сюжеты и мотивы стали для Байрона средством и инструментом протеста против церковных догматов и традиционного толкования Священного Писания. Байрон полагал, что подлинная вера является более глубокой и непостижимой, что мир является более многогранным и сложным, чем это преподносится церковью, желающей править массовым сознанием и подчинять себе человеческий разум. Список литературыБайрон. Произведения. http://byron.velchel.ruБайронДж.Г. Небо и Земля. – Режим доступа: http://ino-lit.ru/lit/text/Byron-334/nebo-i-zemlya-527.htmБайрон Дж. Г. Каин. – Режим доступа: http://lib.ru/POEZIQ/BAJRON/byron4_4.txtГаспаров М. Л. Неизвестные русские переводы байроновского «Дон Жуана» // Великий романтик. Байрон и мировая литература. — М.: Наука, 1991. - С. 211-221.Дьяконова Н. Я. Байрон в годы изгнания. — Л.: Художественная литература, 1974. — 190 с. Елистратова А. А. Байрон. — М.: Издательство Академии Наук СССР, 1956. - 264 с. Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин. — Л.: Наука, 1978. — 423 с.Жирмунский В. М. Немецкий романтизм и современная мистика. - СПб.: Axioma, 1996. - 231 с. Кареев Н. Философия культурной и социальной истории Нового времени (1300-1800). — СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1893. - 176 с. Клименко Е. И. Английская литература первой половины XIX века. — Л.: Издательство ЛГУ, 1971. — 142 с.Кургинян М. С. Джордж Байрон. — М.: Гослитиздат, 1958. — 216 с. Лосев А.Ф. Диалектика мифа.// https://azbyka.ru/otechnik/6/dialektika-mifa/Милюгина Е. Г. Дуализм эстетического сознания романтиков: опыт систематики дуалистических мотивов // Романтизм: вопросы эсте-тики и художественной практики. — Тверь: Издательство Тверского университета, 1992. — С. 125-131.Михайленко Е.Н. Библейские темы и мотивы в позднем творчестве Байрона : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.01.03.- Уфа, 2003.- 195 с.: ил. РГБ ОД, 61 03-10/1296-0 [Электронный ресурс]Неупокоева И. Г. Революционно-романтическая поэма первой трети XIX века. - М., 1971.Петрухинцев Н.Н. XX лекций по истории мировой культуры. - М., 2001. Тураев С. В. Байрон в движении времени // Великий романтик. Байрон и мировая литература. — М.: Наука, 1991. — С. 3-9. Тураев С. В. Байрон, немецкие романтики и Гете // Великий романтик. Байрон и мировая литература. — М.: Наука, 1991. — С. 82-93.Чернокозов А.И. История мировой культуры. - Ростов н/Д, 1997. Эккерман Й. П. Разговоры с Гете. — Ереван: Айастан, 1988. — 671 с.Элиаде М. Аспекты мифа. http://www.uhlib.ru/kulturologija/aspekty_mifa/index.php