Проблемы отношений России с Китаем

Процесс утверждения любого такого проекта занимает многие месяцы, если не годы, даже в стабильной и предсказуемой ситуации. Дело не сдвинется с мертвой точки, пока не станет ясен исход спецоперации, пока не успокоится «принтер санкций США» и пока не будет понимания, что российское правительство готово поддержать, когда речь идет об иностранных инвесторах.На самом деле идея посла Чжан Ханьхуэй как раз и состоит в том, чтобы активно вовлекать малые и средние предприятия (МСП). Однако по китайским меркам это часто всего лишь «малый бизнес». Например, Huaxin из небольшого приграничного уездного города Дуннин в провинции Хэйлунцзян уже давно является крупнейшим китайским инвестором на Дальнем Востоке России.Именно китайские МСП владеют многочисленными ресторанами и отелями в России, большинство из которых до пандемии COVID-19 были ориентированы на китайских туристов. Именно микропредприятия из приграничных регионов Китая претендуют на получение статуса резидента в различных льготных зонах на Дальнем Востоке, а именно в Территориях опережающего развития и Свободном порту Владивосток.Однако в последние годы малый и средний бизнес Китая сталкивается с серьезными проблемами:Во-первых, их постепенно вытесняют крупные игроки, как китайские, так и российские, в наиболее доходных секторах. Пример компании Huaxin весьма показателен. В 2016 году его де-факто дочерняя компания «Армада-Лэнд» продала все свои активы российской корпорации «Русагро» и ушла с рынка.Во-вторых, трудности с наймом китайских рабочих из-за падения курса рубля, а также административные меры по выводу иностранного бизнеса из теневого сектора поставили многие мелкие китайские компании в очень неудобное положение. Они уже не могли работать по-старому, опираясь на китайский труд и мрачные схемы, а по-новому работать не могли и не желали.В-третьих, серьезный удар по китайскому МСП нанесла пандемия коронавируса. Поток китайских туристов, благодаря которому наживались многие китайские фирмы, прекратился. После того, как стало ясно, что эпидемиологическая ситуация в России намного хуже, чем в Китае, «возвращенцы» хлынули на родину. По субъективным оценкам, от трети до половины китайских предпринимателей, ведущих бизнес в России, физически покинули страну. Многие из них продали свой бизнес.В июне 2021 года Москва в одностороннем порядке сняла все ограничения на въезд для граждан Китая, но турбулентность текущей ситуации и стереотип о России как о «стране, неспособной справиться с пандемией», серьезно влияет на желание жить и работать в России.Интерес к возможностям, которые открываются на российском рынке, огромен. Сейчас все получают много запросов от китайских коллег, чтобы они рассказали о ситуации в той или иной отрасли. Объяснение такому интересу очень простое: при нынешнем курсе российского рубля товары и услуги для китайцев становятся намного дешевле.Однако пока слова не превращаются в дела. Малый и средний бизнес следуют их примеру, обычно занимая выжидательную позицию и наблюдая не только за колебаниями курса рубля, но и за готовностью правительства идти на компромиссы с иностранными инвесторами.Как и восемь лет назад, после «посткрымской» волны санкций, основной расчет Китая состоит в том, что Россия якобы предложит китайскому бизнесу «особые и привилегированные» условия работы. В переводе на экономический прагматизм это означает: получение государственных гарантий инвестиционных сделок, страхование инвестора от обмана со стороны российского партнера; допуск к стратегическим отраслям – порты, добыча полезных ископаемых; упрощение процедур оформления работников из Китая и беспошлинный ввоз оборудования и техники для инвестиционных проектов; неявные преимущества перед инвесторами из других стран.За восемь лет китайцы ни разу не получали таких уступок. Кстати, в частных беседах на это обижались, говоря, что Россия получила от Китая больше, чем Китай получил от России после ухудшения отношений двух стран с Западом.Во-первых, это не в интересах России, которая не хочет менять одну зависимость на другую. Защита стратегических отраслей от попадания под контроль иностранного капитала, приоритет отечественных специалистов и локализация производства — стержни инвестиционной политики Москвы. Пока не было исключений даже для такого важного партнера, как Китай.Во-вторых, у китайского капитала по-прежнему есть возможность инвестировать в страны с низкой покупательной способностью и еще более слабое государство, неспособное жестко диктовать свои правила иностранным партнерам. В таких странах китайцам работать гораздо комфортнее, чем в России.Китайских товаров в российских магазинах будет все больше и больше, и они заменят западные товары в большинстве рыночных ниш. Со временем вернутся и китайские туристы, привлеченные низкими ценами. Вероятно, будут реализованы два-три флагманских проекта, таких как «Ямал-СПГ». Однако массового привлечения китайских инвесторов на особых условиях, на которые надеется Китай, не будет. Однако это никоим образом не повлияет на динамичность российско-китайского стратегического партнерства.Дальний Восток России с его 4000-километровой границей с Китаем теоретически должен быть главным бенефициаром стратегического партнерства между Москвой и Пекином. По крайней мере, на бумаге в регионе есть все необходимое для привлечения китайских инвестиций: географическая близость, опыт сотрудничества, различия в их экономическом развитии. Однако пока эта теория не воплотилась в жизнь. Официальная статистика китайских инвестиций в России недостоверна. Цифры российского центрального банка не учитывают неформальную деловую активность, инвестиции малого бизнеса или конечных инвесторов в офшорные схемы (на долю которых приходится до 95 процентов иностранных капиталовложений на Дальнем Востоке), которые, как известно, являются китайцами, но в официальной статистике фигурируют как русские или с Багамских островов.Другими словами, никто не знает, сколько китайских инвестиций на Дальнем Востоке. Это полезно как для чиновников, так и для потенциальных инвесторов. Китайские посредники могут похвастаться своими успехами перед чиновниками и получить льготное финансирование. Были случаи, когда российские компании делали грандиозные заявления о китайских инвестициях, но они ни к чему не приводили, поскольку предполагаемый китайский инвестор ничего не знал о проекте. Многие меморандумы о взаимопонимании подписываются, но в конечном итоге не дают никаких результатов.Тот китайский капитал, который имеется на Дальнем Востоке, сконцентрирован в нескольких южных регионах (Приморский край, Амурская область, Еврейская АО) и в отдельных отраслях: прежде всего в сельском хозяйстве, лесном хозяйстве, строительстве, а также в добыче полезных ископаемых, сфере услуг, промышленности и морепродуктов. Как правило, в нем участвует малый и средний бизнес. Пропасть между громкими заявлениями и довольно скромными результатами вызывает вопрос. Тем не менее, нет никаких проблем. Инвестициям ничто не мешает, и усилия предпринимаются, хотя у российских официальных лиц зачастую противоречивые представления о Китае, которые одновременно прагматичны и конспиративны, что делает их действия непоследовательными и непредсказуемыми. Выводы по главе 2Китайские инвестиции на Дальнем Востоке именно такие, какими и должны быть, учитывая текущий уровень развития региона: состояние местного рынка, трудовых ресурсов, транспортно-производственной инфраструктуры, включая пограничные переходы. Большая часть Дальнего Востока, за исключением нескольких центров предпринимательства, таких как Владивосток и Уссурийск, больше ориентирована на получение субсидий из Москвы, чем на иностранные инвестиции. Отсутствие инвестиций из Китая рассматривается там не как что-то плохое, а как положительный результат.Что же касается крупных китайских инвесторов, которые могут вкладывать свои деньги в любую точку мира, то они руководствуются базовыми факторами: стоимостью рабочей силы и транспорта, доступом к рынкам и предсказуемостью (или управляемостью) местных чиновников. Как правило, на Дальнем Востоке эти звезды не совпадают.ЗАКЛЮЧЕНИЕВ ближайшие годы масштабы деятельности китайских компаний на Дальнем Востоке не только не будут увеличиваться, но и уменьшатся. Стало сложнее нанимать китайских рабочих (некоторые регионы Дальнего Востока в последние годы отменили свои квоты для иностранных рабочих, а гражданам Китая в настоящее время запрещен въезд в Россию из-за опасений коронавируса); правительство начало предпринимать более согласованные усилия по выводу бизнеса из тени; и конкуренция за земельные ресурсы является жесткой. Кроме того, в регион пришли крупные российские корпорации, которые вытесняют более мелкие китайские компании. Положение китайского бизнеса настолько хрупкое, что эпидемия коронавируса и связанные с ней ограничения могут его просто добить.Это создает хорошие возможности для увеличения инвестиционных потоков из Японии и Южной Кореи. Эти союзники США в последние годы оказались в затруднительном положении: с одной стороны, они хотят противодействовать подъему Китая и ищут способы закрепиться в экономике России. С другой стороны, с 2014 года инвестиционные сделки с российскими партнерами запрещены санкциями США. Торговая война между США и Китаем выявила приоритеты в списке противников США, и теперь задача ослабления Китая, вероятно, воспринимается как более насущная, чем задача компенсации освоения Дальнего Востока России. В то же время японцы и корейцы еще меньше, чем китайцы, сделали для превращения слов в действия. Этому есть две причины. Во-первых, это их обширный анализ рисков. Корейцы и, тем более, японцы готовы десятилетиями просчитывать риски, прежде чем проверять свои намерения. Во-вторых, им не хватает основы неформальных связей с российскими партнерами и подрядчиками, которые китайские инвесторы и посредники наладили за десятилетия ведения бизнеса с россиянами с тех пор, как в 1990-х годах они начали перевозить потребительские товары через границу. Однако японские и южнокорейские инвесторы имеют другое конкурентное преимущество: их инвестиции на Дальнем Востоке не вызовут протестов местных жителей, склонных к панике. Японское и южнокорейское производство пользуется в России хорошей репутацией, и российская общественность не питает такого конспирологического подозрения к бизнесу из этих стран, как к китайскому. Возможностей начать с малого предостаточно: во Владивостоке и других крупных городах региона не хватает приличных гостиниц, существует дефицит рынка производства тепличных овощей и фруктов, а также есть возможности на рынке марикультуры. Системных ограничений на инвестиции из Японии и Южной Кореи нет. Однако есть поддержка со стороны местного правительства, более мягкие визовые требования и явный интерес к капиталу и технологиям. Но обе страны не должны смотреть на российский Дальний Восток просто назло Китаю: иначе их слова никогда не станут делами, поскольку китайские инвестиции далеко не масштабны. Вместо этого они должны смотреть на это ради имеющихся там возможностей. Эти возможности могут быть не такими блестящими, как их изображает пропаганда, но они вполне реальны.СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫАксельрод Р. Эволюция сотрудничества // Прорыв: Становление нового мышления. Советские и западные ученые призывают к миру без войн / Под ред. А.Громыко, М.Хеллмана и др. - М.: Прогресс, 2018. – 369 с.Балакина Е. И. Диалог как способ превращения «чужого» в «свое» // «Своё» и «чужое» в культуре: сб. ст. и материалов всерос. заоч. науч. конф. с междунар. участием «Человек и мир человека». – Барнаул; Рубцовск: Изд-во Алт. ун-та, 2011. – 269 с.Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс науки о чужом. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://lib.exdat.com/docs/2824/index-568708-1.html/ (дата обращения: 01.05.2022).Глухова А. В. Политические конфликты: основания, типология, динамика. М., 2020. - 296 с.Дальний Восток России ищет партнеров за пределами Китая.- Режим доступа: https://carnegiemoscow.org/commentary/81278 (дата обращения: 05.05.2022)Зазыкин В.Г., Хрустачев А.Л. Политический конфликт: психологический взгляд на проблему. М., 2019. –453 с.Рубин Д., Пруйт Д., Ким С. Х. Социальный конфликт. Эскалация, тупик, разрешение. СПб.-М., 2019.- 397 с.Сыроежкин, К. Л. Эволюция формирования и основные черты национальной политики КПК / К. Л. Сыроежкин // Центр Азии. – 2010. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.asiakz.com/node/108 (дата обращения: 01.05.2022).Цинь Дун. Китайские инвестиции на российском Дальнем Востоке: состояние и проблемы // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2018. № 2. С. 151-160.Цинь Дун, Лукин А. Л. Перспективы сотрудничества России и Китая в Арктике и российский Дальний Восток // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2018. № 4. С. 158-167.Цинь Дун. Российско-китайское военно-политическое сотрудничество в Северо-Восточной Азии как составляющая стратегического партнерства // Вестник Забайкальского гос. ун-та. 2019. Т. 25. № 6. С. 91-100.Cooperation And Competition: Russia And China In Central Asia, The Russian Far East, And The Arctic. Paul Stronski, Nicole Ng. February 28, 2018.- [Электронный ресурс]. - Режим доступа:https://carnegieendowment.org/2018/02/28/cooperation-and-competition-russia-and-china-in-central-asia-russian-far-east-and-arctic-pub-75673/(дата обращения: 01.05.2022)Introduction to the theory of intercultural communication. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://i-topmodel.ru/en/vvedenie-v-teoriyu-mezhkulturnoi-kommunikacii-rabochaya-programma-discipliny/ (дата обращения: 01.05.2022)New Crisis Brings New Opportunities for Chinese Business and Russia.- Режим доступа: https://russiancouncil.ru/en/analytics-and-comments/analytics/new-crisis-brings-new-opportunities-for-chinese-business-and-russia/ (дата обращения: 05.05.2022)New York Times. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.nytimes.com/(дата обращения:01.04.2022)Mauri F. The reconstruction of national identity in post-mao China. London: University of London, 2008. - P. 15. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://archive.atlantic-community.org/app/webroot/files/articlepdf/The-reconstruction-of-Chinese-identity.pd/ (дата обращения: 01.05.2022)Russia–China Economic Relations in the 21st Century: Unrealized Potential or Predetermined Outcome? - Режимдоступа: https://www.worldscientific.com/doi/10.1142/S2630531320500018 (дата обращения: 01.05.2022)Ury, W. (2017), “Ury: political negotiation different from business negotiation” (video interview with CNBC)”. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.cnbc.com/video/2017/01/18/ury-political-negotiation-different-frombusiness-negotiation.html / (дата обращения: 01.05.2022)Zheng, Y. N. China should build national identity. Global Times, 2004.- Р. 8. [Электронныйресурс]. - Режимдоступа: http://www. people.com.cn/GB/paper68/12730/1143827.html/ (датаобращения: 01.05.2022)