Художественное решение темы "лишнего человека" в романе И.С.Тургенева "Рудин"

С выходом в свет романа «Дворянское гнездо» название закрепилось и, расширив значение, сохранилось в сознании последующих поколений. Это понятие стало частью концептосферы русского языка. Концептосфера – «потенции, открываемые в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом». Иными словами, это – богатство значений слова и богатство концептов этих значений, определяемое объемом культурных, исторических, научных знаний общества. В XIX в. происходило стабильное накопление значений термина «дворянское гнездо», тогда как сейчас он представляет собой устоявшийся концепт. Концепт - мысленное образование, которое в процессе мысли заменяет неопределенное множество предметов одного рода. Будучи в основном всеобщими, концепты могут заключать в себе множество дополнений и отклонений, могут расшифровываться и восприниматься членами социума по–разному. Русский роман XIX в. превратился в важнейший катализатор и источник и для накапливания значений термина «дворянское гнездо». Вплоть до середины XIX в. дворянский мир был целостным и весьма устойчивым явлением, а жизнь дворянства была неизбежно связана с поместьем. Неудивительно, что романы, как правило, включали изображение жизни в поместье, и хронотоп дворянского гнезда стал значимым, привычным.«Гнездо» - отчий дом, родина, Россия. Герои Тургенева думают и чувствуют в масштабах целой России, активно размышляют над проблемами общественного развития. Автор осознанно стремится к раскрытию уникального национального характера, эмоционального и психологического строя народа, поэтического смысла народной жизни, ее неисчерпаемых возможностей развития.Первый роман Тургенева имеет своеобразную художественную структуру. При желании из него легко выделить рассказ о совершенном герое. Для этого нужно только убрать из текста эпизоды, детали, которые снижают образ Рудина в той или иной степени. Такая операция, изменив смысл романа, в то же время нисколько не испортит ни единства характера главного героя, ни стройности повествования. Рудин — пламенный и блестящий оратор, который увлекает молодёжь, зовет её к новой жизни, Рудин — бесприютный скиталец, проповедующий свои идеи, несмотря на гонения и лишения, Рудин — революционер, который мужественно сражается на парижской баррикаде, — всё это объединяется общей логикой изображения только положительного персонажа и даёт законченное, цельное впечатление. Однако писатель не пошёл по этому пути. В текст постоянно внедряются детали, которые высвечивают Рудина в весьма критическом свете. В чём причина того, что человек, рождённый быть духовным вождём для своих соотечественников, либо не знает, куда их вести, как это свойственно Рудину, либо отравляет их сознание и учит злу, как это делает Ставрогин? Тургенев первым обозначит проблему, которая станет одной из ведущих в публицистике и художественном творчестве Достоевского. В его романе будет высказано суждение о том, что у Рудина и ему подобных нет почвы. Тут необходимо заметить, что роман «Рудин» - это самый первый роман Тургенева, в котором еще неясно, что же автор видит в качестве пути для русской интеллигенции того времени.Рудин сам признаётся: «Строить я никогда ничего не умел; да и мудрено, брат, строить, когда и почвы-то под ногами нету, когда самому приходится собственный свой фундамент создавать!». Об этом говорит его товарищ Лежнев: «Несчастье Рудина состоит в том, что он России не знает, и это точно большое несчастье <...> Космополитизм — чепуха, космополит — нуль, хуже нуля; вне народности ни художества, ни истины, ни жизни, ничего нет».В девятнадцатом веке духовная жизнь русского общества была пронизана христианскими импульсами, и это не могло не отразиться в творчестве великого писателя. Тургенев развивает христианские мотивы» [5, 6]. Так, например, он перекликается с ним как художник, изображая философский спор в салоне Ласунской. Скептик Пигасов задаёт вопрос:Я спрашиваю: где истина? Даже философы не знают, что она такое. Кант говорит: вот она, мол, что; а Гегель — нет, врёшь, она вот что.Спор будет продолжен, но характерно, что никто из присутствующих не вспомнит в связи с ним евангельские слова: «Аз есмь истина» [Ин. 14: 6]. Вряд ли гости Ласунской являются атеистами, но их религиозное равнодушие весьма ощутимо, и Тургенев это настойчиво подчёркивает. Слушатели Рудина спокойно воспринимают то обстоятельство, что в их сознании истина и вера в Бога уже разошлись между собой. Рудин так и не нашел для себя почву, на которую мог бы опереться. Но уже в романе «Дворянское гнездо» главный герой находит путь к спасению – это близость внароду, к его христианской вере, объединение дворянства и простого народа, у которого есть чему поучиться. Название произведения «Дворянское гнездо» имеет философско-аллегорическое звучание. Тема родового гнезда, родного дома, «большой» «и малой» Родины имеет важное значение и в работах следующих поколений. Вклад Ивана Сергеевича Тургенева в разработку данной темы переоценить невозможно.Однако по мере того как в России нарастала революционная ситуация, Чернышевский и Добролюбов отказываются от наследия «лишних людей», считают их «отцами» современных либералов, а не революционеров-просветителей. В разгоревшуюся по поводу наследства 30—40-х годов полемику между Чернышевским — Добролюбовым, с одной стороны, и Герценом, с другой, включился и Тургенев, внеся второй эпилог и поддержав Герцена. «Революционизирование» Рудина возмутило Чернышевского и побудило его изменить свое положительное отношение к роману на отрицательное, тем более, что новый эпилог романа и статья «Гамлет и Дон-Кихот» ясно обнаружили полную неприемлемость для Тургенева идеи крестьянской революции, хотя писатель считал вполне закономерным появление в определенные исторические периоды деятелей революции, признавал их высокую моральную красоту. Идейные противоречия Тургенева, ярко сказавшиеся в конце 50— начале 60-х годов, являются характерными противоречиями дворянского освободительного движения, уже изжившего себя. Интерес к революционным деятелям проявляется у Тургенева не вопреки его либерализму, как это принято у нас полагать, а вытекает из его мировоззрения, на которое легла печать дворянского освободительного движения.Прощальное письмо Рудина к Наталье показывает, что Рудин осознает, что в глазах Натальи он выглядит несколько иначе, что Наталья ошиблась в нем, кроме того, из этого письма мы узнаем, что Рудин оценивает себя достаточно объективно и знает все свои как слабые, так и сильные стороны: «Наши жизнимогли бы слиться — и не сольются, никогда. Как доказать вам, что я мог бы полюбить вас настоящей любовью - любовью сердца, не воображения, когда я сам не знаю, способен ли я на такую любовь!Мне природа дала много — я это знаю и из ложного стыда не стану скромничать перед вами, особенно теперь, в такие горькие, в такие постыдные для меня мгновения... Да, природа мне много дала; но я умру, не сделав ничего достойного сил моих, не оставив за собою никакого благотворного следа. Всё мое богатство пропадет даром: я не увижу плодов от семян своих. Мне недостает... я сам не могу сказать, чего именно недостает мне... Мне недостает, вероятно, того, без чего так же нельзя двигать сердцами людей, как и овладеть женским сердцем; а господство над одними умами и непрочное бесполезно. Странная; почти комическая моя судьба: я отдаюсь весь, с жадностью, вполне - и не могу отдаться. Я кончу тем, что пожертвую собой за какой-нибудь вздор, в который даже верить не буду...».Таким образом, Рудин достаточно точно предсказывает собственную судьбу. Он, как типичный «лишний человек» ищет себя и не находит, понимает, что должен что-то сделать, но не может, он желает проявить решимость, но на деле демонстрирует лишь никому не нужную риторику. «Лишний человек» для Тургенева – это человек, который отличается духовной слепотой и глухотой. Кроме того, это человек, который не способен почувствовать боль другого человека, что наглядно проявляется в отношениях с Натальей. Говоря с Натальей, Рудин всегда концентрируется только на себе. Рудин как «лишний человек» оказывается противоречивым и не понятым до конца. Это ярко проявлено в том, как героя воспринимают окружающие его люди.Так, Пигасов называет Рудина «очень ловким человеком», Лежнев обвиняет героя в актерстве: играет роль энтузиаста, а в душе холоден как лед. Все эти характеристики до известной степени верны и, однако, относительны. Диалогическая сцена последнего свидания Рудина с Натальей у Авдюхина пруда обнаруживает трогательную беспомощность героя, неподдельный трагизм его судьбы. К концу романа тот же Лежнев дает Рудину иные характеристики: не актер, а истинный энтузиаст. Но противоположные определения героя в романах Тургенева не отрицают друг друга, а вступают в образное взаимодействие: происходит взаимообуздание противоположностей, выясняется относительность того и другого определения, за которыми скрывается ощутимая, но не выявленная до конца глубина – та самая глубина, которая отличала литературный тип «лишнего героя», репрезентованного еще А.С. Пушкиным на примере Евгения Онегина.Убедительно показав философствующегогероя-идеалиста, характер которого укладывается в известный гамлетовский ответ: слова, слова, слова... образно-сюжетно продемонстрировав его жизненное фиаско, автор словно сам спотыкается об эту линейность, в которой господствует заданность, тенденция, а значит - полуправда, если не ложь, и, в ущерб-художественной стройности, но во имя художественной правды, там, где следовало бы поставить точку, вдруг заводит речь с другой стороны. Если первые одиннадцать глав - это аргументы против героя, то двенадцатая глава и эпилог - это аргументы в его пользу, снимающие однозначность ранее вынесенного приговора. Гамлет оборачивается Дон Кихотом. Так искусство Тургенева, развивая пушкинские традиции, пробивается к гармонической полноте изображения жизни и образа «лишнего человека».Через некоторое время после разрыва с Натальей мы видим Рудина в тряской телеге, странствующим неизвестно откуда и неведомо куда. Тургенев пишет: «... в одной из отдалённых губерний России тащилась, в самый зной, по большой дороге, плохенькая рогожная кибитка, запряженная тройкой обывательских лошадей. На облучке торчал ... седой мужичок в дырявом армяке...». Вновь реализуется, в романе пушкинская метафора, возникает перекличка с «телегой жизни» — любимым художественным образом тургеневской эпохи. «Путешествующий принц» превратился в почти совсем седого сгорбленного человека. Сбываются иронические слова Рудина, которые вначале могли показаться фразой: «Мне остается теперь тащиться по знойной, и пыльной дороге, со станции до станции, в тряской телеге».Мотивы пыли, дороги показывают, что герой окончательно исчерпал себя, он не смог найти свое предназначение в этой земной жизни. И всего пророчества относительно собственной судьбы в полной мере сбылись. Выводы по второй главеРудин – классический представитель галереи «лишних людей» в русской литературе. Этот герой имеет многие благородные стремления и таланты, но не может их реализовать. Он философствует о любви, но сам не может постичь величие этого чувства. Герой оказывается невостребованным своей эпохой. Безусловно, на примере судьбы Рудина Тургенев и сам убедился в окончательной исчерпанности людей 40-х годов XIX века, убедился в том, что положительное и прогрессивное значение деятелей, подобных Рудину, принадлежит прошлому. «Платье на нем было не ново и узко, словно он из него вырос», — замечает автор. В последующем своём творчестве Тургенев «перерастает» Рудина, даёт сначала разновидность этого типа в лице Лаврецкого («Дворянское гнездо»), затем обратится в романе «Накануне» к герою иному - активному и целеустремлённому деятелю Инсарову, а после него создаёт образ нового героя — образ Базарова, призванного сменить всех прежних, ушедших с исторической сцены, покрывшихся пылью истории героев «рудинского» типа – так называемых «лишних людей». ЗАКЛЮЧЕНИЕПроведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.Образ или тип «лишнего человека» является одним из знаковых для русской литературы. Впервые этот образ появляется в творчестве Грибоедова, а затем мастерски и глубоко интерпретируется А.С. Пушкины в романе «Евгений Онегин». Образ Онегина служит своего рода эталоном художественного воплощения образа «лишнего человека» в русской литературе.Для творчества И.С. Тургенева этот тип также стал очень значимым. И уже в своем первом романе писатель репрезентует образ «лишнего человека» - Рудина. Образ очень выразительный, колоритный, противоречивый, собирательный, отражающий размышления самого писателя о судьбе дворянства, интеллигенции, судьбе русского общества и страны в целом. Вместе с «лишним человеком» Рудиным Тургенев размышляет о том, а каким же должно быть будущее России, как решить актуальные проблемы, возможно ли вообще как-то улучшить ситуацию. И судьба Рудина наглядно показывает нам: герои такого типажа не могут ничего дать России, поскольку одних слов недостаточно, нужны действия.Раскрывая образ «лишнего человека», Тургенев проводит героя через «испытание любовью». Это испытание еще более доказывает несостоятельность Рудина, высокую степень его незрелости, неспособность взять на себя ответственность. И, что самое главное, в отношениях с Натальей раскрывается, очевидно, самый главный изъян Рудина – его неспособность любить. Эта поверхностность чувств и холодное сердце сразу выдают тип «лишнего человека».Также «лишний человек» - это человек, который оторван от «гнезда», от почвы, это герой, который не знает и не понимает Россию, а значит, не может помочь своей стране и своему народу. Этот мотив оторванности проходит лейтмотивом в образе Рудина. Герой постоянно ищет себя и не находит, это «странствие» по жизни не приводит героя к тому, о чем он мечтал ранее. Основной трагизм личности Рудина проявляется в его невостребованности, в неспособности проявиться всем талантам и стремлениям героя. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫБялый Г.А. О психологической манере Тургенева (Тургенев и Достоевский) // Русская литература. — 1968. — № 4.–C. 171-195Горбачев, А. Ю. Концепт «лишнего человека»: русская и восточная версии. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.philology.bsu.by/documents/index.phpДанилова Е.А. Типологическое изучение персонажей (на материале русской литературы XVIII-XIX веков): автореф. канд. филол. наук. - М., 2016. – 34 с.Ивакина И.В. «Идеальный» женский тип и трансформация «онегинской» модели в романах Тургенева // Спасский вестник. – № 9. – C . 2 -5.Курляндская Г. Б. Художественный мир Тургенева-романиста. –Тула: Приокское издательство, 1972. – 342 с.КуцеваЕ. М. Образ «лишнего человека» в русской литературе XIX века и его актуальность / Е. М. Куцева, Н. В. Мелихова. — Текст : непосредственный // Юный ученый. — 2022. — № 1 (53). — С. 14-15. Маркович В. М. Человек в романах И.С. Тургенева. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1975. – 154 с.Маркович В. М. И. С. Тургенев и русский реалистический роман XIX века. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. – 160 с.Назарова Л. Н. Тургенев и русская литература конца XIX - начала XX в. -Л.: Наука, 1979. – 201 с.Никольский Е.В. Eщё раз о проблеме «Лишнего человека» в русской классической литературе. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/eschyo-raz-o-probleme-lishnego-cheloveka-v-russkoy-klassicheskoy-literature?ysclid=l9o7jt4i4r583962666Одиноков В.Г. Проблема «вечного» в художественной концепции И.С. Тургенева // Одиноков В.Г. Русские писатели XIX века и духовная культура. - Новосибирск, 2003. – С. 228-243. Перетягина А.В. Пушкинская традиция в процессе становления и развития жанра тургеневского романа 1850-х - начала 1860-х годов : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.01.01 / Перетягина Анастасия Владимировна; [Место защиты: Костром.гос. ун-т им. Н.А. Некрасова].- Кострома, 2010.- 217 с. [Электронный ресурс]Петров С. М. И. С. Тургенев. Творческий путь. - М.: Гослитиздат, 1961. – 590 с.Пустовойт П. Г. И. С. Тургенев - художник слова. - М.: МГУ, 1980. – 380 с.Пустовойт П.Г. Созвездие неповторимых (Мастерство русских классиков). — М.: Изд. МГУ, 1997. — С. 88-133.Румянцев М. О. Приемы построения образов в романах И. С. Тургенева («Рудин» и «Дворянское гнездо») // Уч. зап. Латвийского ун-та им. Стучки. 1959. - Т. XXIX. - Вып.-Зб. - С. 149 - 177.Топоров В. Н. Странный Тургенев. - М.: РГПУ, 1998. – 192 с.Тургенев И.С. Рудин. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://ilibrary.ru/text/1198/p.1/index.html?ysclid=l9obvaq06v837113234Фортунатова P.A. Типология женских образов в повестях И.С. Тургенева и новеллах Т. Шторма // Преемственность в развитии литературы. — Пятигорск, 1993. — С. 90-97.Шаталов С. Е. Художественный мир И. С. Тургенева. - М.: Наука, 1979. – 313 с.