Венецианский миф по сочинению Г. Контарини "О магистратах и устройстве Венецианской Республики»

Великий канцлер, будучиглавой канцелярии дожа, располагал правом назначениясекретарей различных советов, должен был вести официальныепротоколы и мог присутствовать на заседанияхправительственных советов. Как профессиональные чиновники,занимавшие свои посты годами, секретари из граждан, вероятно,были лучше знакомы с повседневной административнойработой, чем нобили, которые обычно занимали должности лишьнесколько месяцев. Опытность граждан придавала имвлияние и престиж, и многие из них, таким образом, былиискренне заинтересованы в прочности режима и сохранялипреданность ценностям гражданской службы.Из граждан рекрутировались также главы Больших школ,пяти (после 1552 г. - шести) богатых и престижных братств,которые помогали бедным, распоряжалисьблаготворительными пожертвованиями, обеспечивали кадрами галеры,содержали больницы, устраивали живые картины дляпубличных процессий и оказывали покровительство искусствам.Священники, знать и ремесленники-неграждане не моглизанимать руководящие посты в Больших школах, хотя доступ кчленству в них для этих людей был открыт. Граждане,входившие в исполнительные советы Больших школ, управлялизначительными финансовыми ресурсами, и правительство частообращалось к ним, чтобы повлиять на низшие классы.При объяснении предполагаемой гармонии, царящей вотношениях между классами в Венеции, часто приводилисьссылки на гарантированное участие элиты граждан вгосударственной службе. Джованни Ботеро отмечал роль Большихшкол в поддержании социального порядка и разделял общеемнение о том, что в их лице богатые и честолюбивые горожане,по закону лишенные политических прав, предоставленныхпатрициям, получали достойное возмещение71. Сравниваяуважение, питаемое к попечителям Больших школ гражданами, спрестижем прокураторов в среде знати, Гаспаро Контариниговорит о вошедшей в поговорку социальной гармонииВенеции: «Такого рода почетные звания учреждены в нашейреспублике для мужей-плебеев обоего рода , дабы не лишать ихсовершенно публичных полномочий и гражданскихдолжностей и они могли таким образом удовлетворить свое тщесласословию и не покушались на него. Благодаря такомублагоразумному устройству наша республика достигла того, чего недостигала ни одна из прежних, даже самых замечательных.А именно, с самого начала и до наших дней на протяжениитысячи двухсот лет она пребывала в безопасности, не испытываяне только посягательств внешних врагов, но и сколь-либозначительных гражданских распрей. Это было достигнуто несилой вооруженных пособников и не благодаря высоким стенам,а с помощью справедливого и умеренного способа управления,при котором народ охотно подчиняется знати и не стремитсяк каким-либо переменам, а, напротив, скорее питает кнобилям большую привязанность».Далее Контарини обращается к широко распространеннойметафоре, объясняющей, как отцы-основатели Венецииподражали в ее устройстве совершенству человеческого тела:знать представляет собой глаза, которые все видят ируководят действиями прочих членов; плебс (Контарини в данномслучае объединяет граждан и пополанов) - это низшие, менееблагородные части организма, которые подчиняютсяприказам свыше. Но здесь есть взаимосвязь, поскольку и глаза, иконечности нуждаются друг в друге для выживания.Еще одна черта, отличающая Венецию, отмеченнаяКонтарини, - ее миролюбие. Война в Средние века была занятиемвысшего сословия, и именно благородные воиныпринадлежали к «политической нации» средневекового государства.Развитие городских республик, как правило, сопровождалоськонфликтами между их гражданами, народом и феодальнойзнатью. Специфика Венеции, как убеждается читательтрактата Гаспаро Контарини, заключается в том, что понятия знати инарода отчасти совмещаются: Большой совет воплощаетсобой народное правление. Занятием венецианской знати былоне военное дело в чистом виде, а мореплавание, как военное,так и торговое, и молодых патрициев готовили к нему сюности, обучая плавать на галерах. Это приводит на памятьпрактику русского царя-реформатора, который, кстати, посылалмолодых дворян учиться морскому делу именно в Венецию.Читатель найдет в трактате Контарини и другие неожиданнознакомые политические обыкновения, например правилоприставлять комиссаров (легатов) из патрициев к наемнымвоеначальникам, хотя это не было спецификой именно Венеции.Некоторые черты средневековой государственности, вкоторой сочетались элементы «демократии» и единовластия,централизации и иерархического распределения власти,апелляции к божественному началу, роднят республику на Адриатикес церковными социально-политическими структурами, в частности с Папским государством, глава которого такжеизбирался пожизненно, в особой обстановке - на конклаве;аналогичную венецианскую практику Контарини описывает тем жетермином. Папа приносил присягу (капитуляции), он былнаместником Христа на Земле, а название венецианской монеты,дуката, происходит от надписи на ней, которая гласит, чтоВенецианское герцогство (ducatus) принадлежит Христу. Дажеиногда практиковавшаяся официальная продажа должностей,хотя и в совершенно других масштабах, напоминает обобычаях Римской курии, как впрочем, и некоторых других позднесредневековых государств.Венецианская и флорентийская литература быланастоящим кладезем мнений о республике на Адриатике, но следуетпомнить и о том, что Джина Фазоли назвала венецианским«антимифом», в основном это было детище зарубежнойпропаганды, которая описывала венецианский режим кактиранический, гнусный и несостоятельный в военном отношении".В создание этого антимифа внес свой вклад, безусловно,Макиавелли, но его истоки можно возводить по меньшей мере к«Вопрошанию о наилучшем образе жизни» ("Dragmatologia deeligibili vitae génère") Джованни Конверсино да Равенна,который жил в Падуе между 1390 и 1405 г. В этомсочинении сопоставлялись республики и тирании. Последниеавтор считал высшей формой правления, исходя из того, чтоинтересы государя совпадают с общими интересами и такимобразом при тирании можно избежать пристрастий и насилия.Он отдавал предпочтение этой форме перед республиками,которые, как Венеция, были несостоятельными и склонными к колебаниям.Будем ли мы говорить о мифе или об антимифе, ноутверждать, что венецианское государственное устройство былоидеальным, трудно, и сам Контарини опровергает подобноеутверждение, спорадически вставляя в свой трактатзамечания о том, что тот или иной институт утратил свою силу, чтоте или иные обычаи уже невозможно соблюдать. Данныезамечания внешне нейтральны, но за ними угадывается сожаление.Отчасти в этих пассажах звучит традиционный еще дляантичной литературы мотив ностальгии по старому добромувремени. Ренессансное представление тезиса об утрате вещами изначального совершенства, об универсальной-«коррупции» земного мира, дополняется здесь пониманиемневозможности решить главную проблему человеческогообщежития - идеального сочетания «я» и «мы». Власть, тоесть монополия на насилие и на принятие решений, насоздание правил, не должна принадлежать одному человеку и неможет принадлежать всем. Государство и власть, собственноговоря, и существуют для разрешения этого противоречиямежду единым и множеством. Но в реальности власть всегдапринадлежит кому-то, кто-то получает от нее много, а кому-тоне достается ничего. В Венеции эта проблема единого имножества, проблема неравномерного распределения властирешалась таким образом, что государственные должности иключевые посты почти монополизировала особая группа вобществе, но такая тенденция есть почти повсюду. В Венециивласть стала сословной привилегией, не принадлежа ни всем,ни одному. Вариант не идеальный, но и не худший, хотя и неуникальный.Тем не менее особый феномен Венеции, связанный с ееполитической устойчивостью, существовал, и при его оценкевесомую роль играют те доводы, которые приводили ужесовременники, пусть и идеализировавшие ее государственноеустройство. Многое из того, о чем пишет Контарини,способствовало долговечности республиканских учреждений:сложная система выборов, распределение контрольных функций,сочетание разных форм власти, разветвленная судебнаясистема, забота о предотвращении социальных конфликтов внутригорода и в масштабах всей державы; не в последнюю очередь,вероятно, и экономическая активность венецианскогопатрициата. Многое из опыта Венецианской республикидействительно дошло до наших дней, не обязательно напрямую, в видеконкретных заимствований, но теми сложными путями,которыми передается культурный опыт, в опосредованном виде иотражениях, пересказах и оценках, формирующих наборпредставлений и мнений образованного общества в каждуюисторическую эпоху.Важно отметить, что венецианский миф при всех предпосылках к этому не имел ярко выраженной националистической составляющей, утверждал превосходство Венеции, а не венецианцев (заслуги которых отмечались в связи с их ролью в жизни государства). Причина, возможно, кроется в локальном характере власти и ограниченном доступе к гражданству, что автоматически снимало проблему поиска других критериев для реализации избирательного права, включая гражданство.Таким образом, венецианский миф остается культурным и отчасти социокультурным феноменом, который не распространяется за определенные пределы и часто легко преодолевается в масштабных явлениях. Однако миф, безусловно, связывал государственную структуру Венецианской республики и не рассеялся, даже когда закончилась великая эпоха. Во многом именно благодаря способности сохранять прошлое без ущерба для настоящего венецианцы могут привести аргумент, на который способно только по-настоящему великое государство, хотя бы до определенного момента: стабильность не превращается в стагнацию, даже если ситуация в целом негативна.ЗаключениеВ ходе подготовки анализа сочинения Гаспаро Контарини были решены поставленные в начале работы задачи.Подводя итоги этой работы, я остаюсь при убеждении, что сочинение "О магистратах и устройстве Венецианской республики» — это не просто памятник венецианской литературы и истории, который скрывает множество тайн. Каждый, кто читает это изыскание, видит и находит в нем что-то свое. Для одних — это ценный исторический документ, одно из самых достоверных произведений о устройстве Венецианской республики. Для других трактат Гаспаро Контарини - сомнительное изыскание, источник «альтернативной истории». Окончательный вывод состоит в том, что данный труд содержит не только точное описание венецианских политических и общественных институтов, но и философское обоснование превосходства существующей в Венеции республиканской формы государственного устройства, сопровождающееся постоянным идеализирующим обращением к историческим прецедентам, образцам и примерам.Очевидно, что автор проделал огромную работу.В целом, следует подчеркнуть, что трактат сыграл важную роль в формировании представления об устройстве общества XVI века. Автор очень проницателен в указании на то, с чем связано возникновение тех или иных учреждений, как они соотносятся со структурой венецианского общества и каково взаимодействие (иногда конфликтное взаимодействие) этих учреждений между собой.Как исторический источник этот труд бесценен. Он оказал плодотворное влияние на европейскую политическую мысль того времени, к тому же, современные историки продолжают ссылаться на данный источник в исследованиях устройства средневекового общества.Список литературы.1. ГусароваТ. П. Властные институты и должности в Европе в Средние века и раннее Новое время: [монография] / Ответ, ред. Т. П. Гусарова. М.: КДУ, 600 с. 20112. Гуковский М.А. Итальянское Возрождение [Текст] / проф. М. А. Гуковский. - Ленинград: Изд-во Ленингр. гос. ордена Ленина ун-та, 1947-1961. - 2 т.3. Оке Ж-К. Средневековая Венеция. – М.: Вече, 2006. – 400с.4. Bowsma W. J. Venice and the Political Education of Europe // Renaissance Venice / Ed. by J. R. Hale. London, 1973.545p.5. Cozzi G. Autority and the Law in Renaissance Venice // Renaissance Venice / Ed. ByJ. R. Hale. London, 1973. 765 p.6.Fasoli G. Nascita di un mito; Idem. La coscienza civica nelle 'laudes civitatum' // Scritti di storia médiévale. 426 p.7.Finlay R. Politics in Renaissance Venice. London, 1980. 656 p.8. Lithgow W. The Totall Discourse of the Rare Adventures, and Painefull Peregrinations of Long Nineteene Yeares Trav-ayles, from Scotland, to the Most Famous Kingdomes in Europe, Asia, and Affrica. London, 1632.9. RossJ. В. Gasparo Contarim and His Friends. 1996. 326 p.Списокисточников.1. Гаспаро Контарини. О магистратах и устройстве Венецианской республики. / Пер. с лат., вступ. ст. и коммент. М. А. Юсима; под ред. М. М. Крома, О. В. Хархордина. - СПб.: Изд-во Европейского универси-тета в Санкт-Петербурге, 20132. Филипп де Коммин. Мемуары / Пер., статья и прим. Ю. П. Малинина. М.: Наука, 1986. 496 с.3. Франческо Петрарка. Письма. - СПб.: Наука, 2004. - 620 с.