Помощь МИД России русским подданным, застигнутым войной за границей (1914-1917)

Однако практически все были задержаны местной полицией, кто былпоименован в списке. Поэтому в 11 вагонах посольского поезда помимо сотрудников посольства и консульств в Вене и Будапеште смогли уехать лишь четверо российских граждан. Причем одного из них - сельского священника одной из пограничных с Австрией губерний - два дня укрывали в канцелярии генерального консульства.Впоследствии переговоры об освобождении российских подданных, которых задержали в Австро-Венгрии, велись российской миссией в Румынии при посредстве испанского представителя в Бухаресте с испанским посольством в Вене и консульством СШАв Будапеште. Через миссию в Бухаресте был организован также обмен телеграммами между российскими гражданами, находившимися в Австро-Венгрии, и их родственниками в России. Около 10 тыс. телеграмм в обе стороны с августа по декабрь 1914 года прошло через миссию.МИД приступил к эвакуации российских подданных из Швейцарии и Италии в конце августа 1914 года. По сведениям миссии в Берне, в Швейцарии находилось от 7 до 8 тыс. русских, примерно столько же в Италии. Для перевозки российских граждан МИД зафрахтовал шесть судов Добровольного флота, Русского общества пароходства и торговли и Русского Восточно-Азиатского пароходства («Курск», «Одесса», «Екатерина II», «Могилев» и др.). Исходным пунктом отправки всех пароходов была Генуя, центром по организации эвакуации стало императорское генеральное консульство в этом городе. Миссии в Берне было поручено информировать российских подданных о возможности возвращения на родину, которую им предоставляло правительство. В швейцарских газетах были опубликованы специальные объявления с информацией о порядке эвакуации.Однако несмотря на усилия сотрудников миссии в деле организации отправки соотечественников в Россию, возникли сложности и недоразумения. Прежде всего они были связаны с тем, что два парохода на тот момент находились в Каире, два других - в Пирее, они должны были прибыть в Геную, затем запастись топливом и провиантом. В связи с этим невозможно было определить точную дату, когда могла бы быть начата посадка на суда. Многие российские подданные опасались долгого ожидания в Генуе, поскольку были ограничены в наличных средствах или не имели их вовсе. В этом случае сотрудники миссии в Берне выдавали им ссуды, а также бесплатные билеты. Посланнику в Берне В.Р.Бахерахту удалось получить банковский заем для этих целей. Для перевозки путешественников в Геную миссия, по соглашению с федеральным правительством, организовала специальные поезда из Берна, Женевы и Цюриха до итальянской границы.Далее заботу о российских гражданах взяло на себя посольство в Риме, доставив их специальным поездом в Геную. Пароход «Курск» с российскими подданными на борту отправился на Архангельск 27 августа/9 сентября, последний пароход - «Могилев» покинул Геную 26 сентября/9 октября 1914 года. Суда направлялись в Салоники, оттуда путешественники следовали по железной дороге через Сербию, Болгарию и Румынию к российской границе. Часть соотечественников предпочла в конце концов ехать в Бриндизи (оттуда пароходы направлялись в Пирей и Салоники), другие отправились в Марсель, третьи предпочли кружный путь через Францию, Англию и Норвегию. Российские подданные могли также воспользоваться крупными итальянскими пассажирскими пароходами, совершавшими с начала войны рейсы из Генуи сначала напрямую в Одессу, затем только до Константинополя, а после закрытия проливов и вступления в войну Турции уже только до Пирея, Салоник или Дедеагача. В общей сложности генеральное консульство разместило на пароходах 2,5 тыс. человек.С августа по декабрь 1914 года сотрудники генерального консульства в Генуе ответили на 1 тыс. запросов российских подданных и выдали ссуды  1268 лицам.Подготовительными переговорами по организации выезда российских граждан из Франции занималось посольство в Париже, однако основная часть работы по этому направлению была выполнена генеральными консульствами в Париже и Марселе. До 25 августа/7 сентября 1914 года возвращение на родину осуществлялось северным путем - выезжающим выдавался билет до Стокгольма и небольшое пособие, в Швеции эстафету принимали императорская миссия и консульство. Затем был организован южный маршрут - из Марселя в Одессу.Важнейшим направлением деятельности МИД «по заботе» о российских гражданах за границей стала информационно-справочная работа. К январю 1915 года из российских представительств за границей в МИД поступило почти 20 тыс. справок о местонахождении  соотечественников. Поскольку большинство российских подданных оказалось застигнуто войной в Швейцарии и во Франции, то основная часть справок приходилась именно на эти две страны. По словам товарища министра иностранных дел В.А.Арцимовича, эта работа «дала министерству возможность внести успокоение в многие тысячи русских семей, не знавших, где находятся их члены, захваченные войной за границей». Сведения о местонахождении российских граждан за рубежом не только выдавались на руки просителям, но и публиковались в наиболее распространенных газетах, а затем были изданы отдельными брошюрами (всего появилось пять выпусков). К концу 1914 года значительное число соотечественников благодаря содействию МИД вернулось на родину. Однако в декабре 1915 года С.Д.Сазонов обратился в Совет министров с ходатайством о выделении дополнительно 445 тыс. рублей на оказание помощи российским подданным за границей. Министерство финансов и Государственный контроль выступили против ассигнования средств на эти цели. Представители указанных ведомств считали, что по истечении 15 месяцев с начала войны все российские подданные, застигнутые войной за границей, имели возможность вернуться на родину, задержанные же в неприятельских странах военнообязанные содержались в концентрационных лагерях и не пользовались пособиями, предоставлявшимися через загранучреждения МИД.Однако руководство внешнеполитического ведомства обладало информацией о том, что далеко не всем российским подданным удалось возвратиться на родину. Если в Германии и Австро-Венгрии принудительно задерживались в качестве военнопленных определенные категории лиц, то в Турции были задержаны и высланы в глубь страны без средств к существованию практически все российские граждане. Добиться разрешения на выезд удалось лишь для незначительного числа россиян. Принудительному задержанию подверглись и российские подданные, находившиеся на территории Бельгии, занятой германскими войсками.По мнению министра иностранных дел С.Д.Сазонова, помощь была необходима также военнообязанным, содержавшимся в концентрационных лагерях в Германии и Австро-Венгрии, а также их близким родственникам, вынужденно оставшимся в этих странах. Кроме того, на территории государств противника находились престарелые и больные, не имевшие возможности вернуться в Россию. В финансовой помощи нуждались и российские граждане в нейтральных и союзных странах. Руководство министерства отмечало, что значительное число российских эмигрантов продолжало возвращаться из США, Канады, Аргентины и Бразилии в Россию, чтобы вступить в ряды войск или присоединиться к своим семьям. По мнению дипломатического ведомства, все эти категории российских граждан нуждались в оказании им помощи со стороны государства. 8/21 января 1916 года Николай II утвердил решение Совета министров об ассигновании кредита - 445 тыс. рублей - на оказание дальнейшей помощи российским подданным за границей. Работа МИД в этом направлении была продолжена. ЗаключениеГражданская позиция служащих МИД ярко проявилась в ходе революционных событий февраля 1917 года. В обстановке хаоса, охватившего государственный аппарат, внешнеполитическое ведомство, согласно оценке самих дипломатов, вследствие особых условий службы подверглось наименьшему развалу и расстройству. Не случайно П.Н. Милюков, назначенный министром иностранных дел Временного правительства, воздержался от каких-либо радикальных преобразований в МИД и оставил в неприкосновенности его личный состав. В своих воспоминаниях он отмечает, что ценил царскую дипломатическую службу как заведенную машину с точки зрения техники и традиций. В свою очередь служащие МИД единодушно признали Временное правительство, поскольку оно взяло на себя обязательство сохранить верность союзникам и довести войну до победного конца. Начало революции не раскололо, а скорее сплотило чиновников МИД. После февраля 1917 года мало кто из них желал покинуть Россию, несмотря на традиционную привлекательность дипломатических постов за границей16. Подавляющее большинство служащих, объединенных корпоративной солидарностью, отказалось вступать в политические партии, несмотря на соответствующую пропаганду, в том числе в стенах самого Министерства17. Такую же сплоченность они проявили в октябре 1917 года, когда в очередной раз потребовалось определить свою позицию в отношении новой власти. Большевики в лице Троцкого, конечно же, не искали политической поддержки со стороны наиболее «старорежимного» в их глазах государственного ведомства России и ожидали от него лишь временного исполнения «технических» функций. В условиях намеченного ими курса на слом старой государственной машины царская дипломатическая служба была заведомо обречена. Да и сами чиновники МИД, встретившись с Троцким, поняли, что эпохе «старой дипломатии» в России приходит конец18. Тем не менее, решающую роль в их отказе сотрудничать с новой властью вновь сыграло неприятие «пораженчества» и измены союзническим обязательствам. Можно предположить, что такой же отказ встретил бы любой оказавшийся у власти в России политический режим, который взял бы курс на заключение сепаратного мира. Подтверждением может служить, в частности, свидетельство Г.Н. Михайловского о том, что еще при Временном правительстве после ухода Милюкова с поста министра иностранных дел товарищ министра А.М. Петряев заявил коллегам, что в случае сепаратного мира никто из высших чинов не останется в Министерстве. Старая русская дипломатия сошла с исторической сцены с чувством исполненного профессионального и патриотического долга. «Плохо ли, хорошо ли мы понимали интересы России, — писал в эмиграции уже упоминавшийся на этих страницах князь Г.Н. Трубецкой, — пусть об этом рассудят другие, но мы служили им честно, в меру разумения, совести и сил... Когда-нибудь придется воздать должное русской бюрократии, которая для людей, живущих трафаретами, представляется просто бранной кличкой. Тогда, я не сомневаюсь, получит признание огромная патриотическая и культурная работа, ею проделанная, и те сокровища государственного опыта и самоотвержения, которые были с нею связаны. Они, без сомнения, опирались на лучшие традиции русского служилого сословия и не могут быть затушеваны темными сторонами интриг и личных страстей, которые находили себе почву в некоторых общих нездоровых условиях государственного строя». Конец существования дореволюционного МИД прервал, но не уничтожил преемственность дипломатических традиций России. Прошло немного времени, и первоначальные попытки большевиков построить внешнюю политику на базе идей «мировой революции» уступили место все более насущной необходимости руководствоваться государственными и национальными интересами. Символично, что задача воссоздания дипломатической службы по образцам, соответствующим отечественной и мировой практике, выпала на долю наркома по иностранным делам Г.В. Чичерина, который сам в молодости был служащим царского МИД. Еще в советские годы отечественная историческая наука, несмотря на сильный идеологический гнет, пришла к осознанию того, что «в деятельности русской дипломатии конца XIX — начала XX века не все подлежит зачеркиванию. Ряд исторических задач, над которыми работала русская дипломатия, сохранил свое значение, несмотря на свержение царского режима. Задачи эти принадлежали не царской России, а России как государству и русскому народу». Дореволюционная дипломатия не подлежит ни огульному отрицанию, ни искусственному приукрашиванию. Для истории в одинаковой степени важен как положительный, так и отрицательный опыт. Применительно к царской дипломатической службе значение этого опыта ни в чем не умаляется ее недостатками, требующими столь же беспристрастного и объективного подхода, как и ее сильные стороны. Трагические события Первой мировой войны служат подтверждением тому, что эта служба на всех этапах своего существования и в особенности в моменты тяжких испытаний для нашей страны всегда была вместе со своим государством и народом. Сохранение памяти о прошлом отечественной дипломатии — неотъемлемая часть усилий по восстановлению в общественном сознании преемственности истории нашей страны и воспитанию новых поколений российских дипломатов.Список использованной литературыАрхив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 159. Оп. 731АВПРИ, ф. Личный архив Извольского, оп. 835АВПРИ, ф. Личный архив Л.В. Урусова оп. 7864. Министерство иностранных дел России в годы Первой мировой войны: Сборник документов / Министерство иностранных дел Российской Федерации. — Тула: Аквариус, 2014. —960 с.5.Михайловский Г.Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства. 1914–1920. —М., 1993. — Кн. 1. — 346 с. 36. Сборник Россия и Черноморские проливы. (XVIII — XX столетия). — М., 1999. — 350 с.