Политика и мораль.

Моральные убеждения в правовом государстве суть дело личное (дело личности). Не существует общеобязательной государственной идеологии и в том числе религии (церковь отделена от государства). Это – то, что называется «свободой совести».
Прогресс морали, приведший ее к тому ее типу, который мы здесь имеем в виду, состоял в обретении ею автономии, в том, что она все более становилась собственной сознательной задачей личности и соответственно задачей реального добра, «плода доброго», а не делом ее послушания кому-то или чему-то (вождям, богам, Богу с его заповедями, власти или обществу с той или иной их казенной идеологией). Начался этот процесс с того, что самого Бога в нас, покуда он представлялся основанием личной морали, научились различать и защищать от «кесаря», от власти («Богу – Богово, кесарю – кесарево»: начало «отделения церкви от государства»). Все, что нужно нашей моральности от власти – это чтобы власть ей не мешала; совести от государства нужно лишь одно – «свобода совести». Пришел же этот процесс к тому, в числе прочего, что и церковь, как общественная организация, «отделяется» от личности и от ее религии, которая становится делом сугубо частным, интимным. А притязания церкви на управление нашей моралью становятся столь же нетерпимыми, как и притязания всякой другой власти. С тех пор, как искренне верить в то, что единый Бог именно православный (католик, или может быть иудей или мусульманин), стало немыслимо, церковь сама превратилась – в откровенную политику.
Мораль в самой политике? – Это 1) требование, чтобы деятельность политиков действительно имела целью интересы общества, а не только захват и удержание власти и не их собственные корыстные или тщеславные интересы, и 2) соблюдение властью достигнутого на данное время баланса между тем, что власть может делать во имя общественных интересов, как она их понимает, и правами человека (личности). Этот баланс может разниться от нулевого, в пользу власти – как при каком-нибудь Иване Грозном, – до довольно значительного, в пользу личности, как в современных конституционных государствах (о которых уже говорилось). Однако и в последнем случае этот баланс соблюдается не абсолютно, а лишь в формально определенных «законных» рамках, да и за тем – лишь до известного рубежа: например, в случае морального шантажа власти террористами, как и в случае самой справедливой оборонительной войны власть бывает вынужденной снова перейти к счету абсолютно-безмерно-ценных личностей «по головам» (так, выбирая из двух зол меньшее, власть, штурмуя террористов, невольно отдает кого-то им на расправу…).
Можно сказать еще, что (3) моральная политика не применяет неадекватных средств (даже и «целесообразных»): главное, она не прибегнет к насилию или лишней жестокости там, где достаточно умеренной жестокости или простого манипулирования. То есть она может считаться моральной тогда, когда для нее все-таки не любая ее цель и не любые верные средства к ней оправдывает. Если политик, «властелин», не платит большим за меньшее – например нашими жизнями за наше предполагаемое благополучие – то все-таки имеет в душе верную шкалу моральных ценностей, и это хорошо.
…И при всем том «политика», как уже говорилось выше, неизбежна и в морали (и в этом – самое ужасное для нее, ее кошмар): неизбежна тогда, когда моральный выбор являет собою не просто трудный, но ясный выбор между хорошим и плохим, а коллизию – моральную невозможность – когда из двух зол приходиться добровольно выбирать зло меньшее, чтобы не дать осуществиться злу большему. Когда хорошего решения нет, а уклониться от наименее дурного – значит «умыть руки». Когда приходится, например, лгать, или воровать, или унижаться – чтобы не предать, не убить, не поломать чьих-то судеб.
Отказ от «политики» в морали – есть «донкихотство» и в его лучшем, и в его худшем смысле. Ибо у этого явления действительно имеются и лучший, возвышенный и вдохновляющий, и худший, удручающий смыслы. – Так вот, лучший смысл «донкихотства» – тогда и в том проявляется, когда человек, «рыцарь», «Дон Кихот», борется за нравственный идеал до последнего, и даже при заведомо проигранной игре. Так и следует подлинной морали, ибо она не ищет выгоды, «выигрыша», она самоценна. Худший же смысл – тот, что человек, «Дон Кихот», может совершать предельно бескорыстные, благородные и по намерению нравственные поступки, пренебрегая любыми «политическими» расчетами и в том числе не заботясь и о том, чтобы таковым же, то есть добрым, был и конечный плод этих поступков, их реальный результат; результат же, как показал еще Сервантес, при такой установке вполне может оказаться и полностью противоположным намерению! – Это «донкихотство» как благородный формализм есть уже нечто весьма близкое к тому пониманию долга, от которого может невзначай и погибнуть мир, – близкое фарисейству.
Добавлю к этому, что «ситуативная этика» – а первым и величайшим «ситуативистом» был Иисус Христос – может быть, хоть и грубо, названа учением о необходимой «политике» в морали.
Заключение

Разумеется, цивилизованная власть отличается от нецивилизованной первобытной, и отличается, конечно, в сторону большего учета моральных требований – большей гарантированности отдельной человеческой личности.
Государство, можно сказать – самостоятельная живая единица, «суверен», – оно тоже «личность». А всякая развитая личность считается в своем поведении не только со своими «как пожелаю» (своей волей), но и с определенными руководящими и сдерживающими ее произвол принципами, как и с независимой от воли собственной совестью, судящей по этим принципам. Аналогично этим трем «ветвям» нашей власти над собою, в цивилизованном государстве его власть делится на три ветви: власть административную («воля»), законодательную (дающую власти, через народных представителей, «принципы», или законы), и судебную (его независимая «совесть»). Лучшего от государства и пожелать нельзя. Власть в таком государстве перестает быть чистым произволом властителя, государя, и с этим властитель из земного божка (вождя, фюрера, тирана…) превращается скорее в работника, в демократических странах – работника наемного и сменяемого, отправляющего «от сих до сих» свою частную функцию в общем деле обеспечения совместного существования и благополучия подданных. «Властвует» тут «государь» лишь над своим чиновничьим аппаратом, как главный чиновник, а не-чиновники (так называемое «население», «простые люди») – объект его с подчиненными попечения и забот. Это и прекрасно… хотя это больше идеал, ориентир, чем реальность. Ибо сама суть власти остается той же: это манипулирование, а «простой человек» (не чиновник) пользуется в лишь той относительной свободой от власти, которую дает ему его удаленное от нее положение – но все равно обнаруживает себя в ситуациях, которые создал не сам… Государства правовые, конституционные, более или менее обузданы законами, гарантирующими некий оговоренный комплекс особо важных, «неотъемлемых» прав человека, кодифицировавшими некий компромисс морали и политики, личности и государства. Но и в правовых государствах власть – это горючее, которому уже не позволено брызгать, фонтанировать и палить все живое, где придется, – но состав и назначение этого горючего остаются, конечно, теми же самыми, что и при Иване Васильевиче.
И последнее, психологическое замечание. – Именно положение власти «вне морали, но для морали», или «над моралью», склоняет людей с соответствующим менталитетом к вере в сакральный, «религиозный исток власти» (слова Бердяева), вызывает во «властопоклонниках» то инстинктивное чувство, что «начальствующий носит свой меч не напрасно» и «всякая власть от Бога». Для первобытного человека вождь и был одним из его богов, несколько позже ставший единым Бог стал и главным вождем, «над царями». И все это время мораль и состояла в послушании, так, что на вершине иерархий морали уже естественно и не существовало. (Не существовало общей морали для вождя, как и не существует простой человеческой морали для Бога, умертвляющего младенцев, устраивающего потопы и проч.) Ныне, когда мораль обретает автономию и поселяется внутри каждой отдельной суверенной личности, образ власти и стал невероятным образом двоиться – на что-то между священным и дьявольским.
Список литературы

Белов А.Г., Политология, М.: Инко и Ко, 2008, 304с.
Бронский М. В., Взаимодействие политического и морального сознания, М.: ЮНИКС, 2005, 64 с.
Гаджиев К.С., Политическая наука, М.: Международные отношения, 2006, 398с.
Демидов А. И., Федосеев А. А., Основы политологии, М.: Высшая школа, 2006, 272с.
Игнатовский В. И., Единство политики и морали, СПБ.: Юрайт, 2007, 136 с.
Мальцев В. А., Основы политологии, М.: Наука, 2006, 304 с.
Мухаев Р.Т., Основы политологии, М.: Новая школа, 2006, 192с.
Оболонский А. В., Драма российской политической истории: система против личности, М.: Институт государства и права, 2007, 352 с.
Политология. Учебное пособие, СПб: Бизнес-Пресса, 2008, 420с.
Пугачев В., Соловьев А., Введение в политологию: Учебное пособие для студентов вузов, М.: 2006, 236с.

Политология. Учебное пособие, СПб: Бизнес-Пресса, 2008, 420с.
Гаджиев К.С., Политическая наука, М.: Международные отношения, 2006, 398с.
Бронский М. В., Взаимодействие политического и морального сознания, М.: ЮНИКС, 2005, 64 с.
Бронский М. В., Взаимодействие политического и морального сознания, М.: ЮНИКС, 2005, 64 с.
Мухаев Р.Т., Основы политологии, М.: Новая школа, 2006, 192с.
Бронский М. В., Взаимодействие политического и морального сознания, М.: ЮНИКС, 2005, 64 с.
Демидов А. И., Федосеев А. А., Основы политологии, М.: Высшая школа, 2006, 272с.
Пугачев В., Соловьев А., Введение в политологию: Учебное пособие для студентов вузов, М.: 2006, 236с.
Мальцев В. А., Основы политологии, М.: Наука, 2006, 304 с.
Игнатовский В. И., Единство политики и морали, СПБ.: Юрайт, 2007, 136 с.
Оболонский А. В., Драма российской политической истории: система против личности, М.: Институт государства и права, 2007, 352 с.












2