Урал в годы НЭПА (20 годы)

С целью сохранения рабочих кадров в 1920 г. была введена всеобщая трудовая повинность. Катастрофически не хватало квалифицированных рабочих кадров, рабочий чаще всего приобретал свою квалификацию не в процессе учебы, а в процессе длительного стажа, а так же возможность получить квалифицированные навыки появлялась только на частных или на концессионных предприятиях, кроме того, наплыв рабочих из деревень сильно разбавил квалифицированный состав рабочих.
В 1921-1926 гг. на Урале продолжало расти число трудовых конфликтов. В 1925/26 г. оно увеличилось втрое по сравнению с 1924/25 г. Степень конфликтности на госпредприятиях была выше, чем на частных и концессионных. В 1925/26 г. из 411 558 участников трудовых конфликтов на Урале 404 800 работали на госпредприятиях. Сводки ОГПУ говорили о том, что большинство бастующих составляли металлисты., т.е. та социальная группа, которую власти официально именовали авангардом пролетариата.
Кроме того, очень напряженными были отношения между рабочими и специалистами уральской промышленности. В 1921-1922 гг. на Урале получило распространение явление, названное «кранный бандитизм» - этим термином обозначали физическую расправу рабочих с представителями старой интеллигенции – инженерами и техниками. Иногда дело не ограничивалось избиением, были случаи убийства. Особенно громкую известность имели убийства троих техников в Егоршино и инженера в Златоусте. После решения Военного Трибунала РСФСР применять к таким преступлениям статью, карающую за террористический акт, убийства прекратились, но «классовая ненависть» приобрела другие формы выражения: битье стекол, необоснованные претензии на производстве и др. «спецеедство» на Урале имело массовый характер, препятствуя созданию нормальной обстановки на производстве.
Оздоровляющее влияние НЭПа (а во многом оно противоречиво) на хозяйственную жизнь края было очевидным промышленное производство, пусть и медленно, но оживало. Постепенно исчезало и недовольство населения, в том числе и рабочих, а это выражалось в изменении отношении к работе. Во многих отраслях повышалась производительность труда, особенно там, где от повременной оплаты труда переходили к сдельно-премиальным формам. Так производственные программы на 1924-1925 хозяйственный год, несмотря на неурожай в сельском хозяйстве (а от его продукции зависела бесперебойность работы оренбургской промышленности), были перевыполнены. К 1927-1928 г. значительно возросли объемы промышленного производства, причем не за счет роста численности рабочих, а производительности труда, что свидетельствовало о его интенсификации.
Недовольство у лидеров партии вызывала и позиция профсоюзов. В них за годы нэпа вступило большинство рабочих Урала: этим гарантировалось получение страховых льгот, профсоюзы одной из своих задач считали улучшение условий труда рабочих, так как санитарно-техническое состояние многих предприятий оставалось неудовлетворительным. В период новой экономической политики еще сохранялся демократический потенциал, как у «низов», так и у профсоюзного руководства, который выливался в форму трудовых конфликтов, критических статей в печати, и объективно становился препятствием на пути политики «закручивания гаек». И естественным ответом руководства партии стали чрезвычайные меры: полное обновление профсоюзного аппарата, что вело к утрате тех «самозащитных» функций пролетариата, которые делали его самостоятельным субъектом социально-политической жизни страны.
В период НЭПа получили дальнейшее развитие такие явления, как система индивидуальных и коллективных договоров, охвативших большинство предприятий всех форм собственности; система коллективного и индивидуального кредитования рабочих, оказавшая им весьма существенную поддержку в условиях затяжной инфляции. Система коллективного снабжения, развитие бюджетно-сдельных и сдельно-премиальных форм оплаты труда означали отказ от уравниловки, изменяли отношение рабочего к производству, повышая его материальную и экономическую заинтересованность в результатах своего труда.
Роль системы коллективных договоров к концу 20-х годов была весьма значительна, и превратилась в хозяйственно-политический рычаг развития производства и обеспечения социальных гарантий промышленных рабочих.
Так же для повышения производительности труда и уменьшении трудовых конфликтов, проводились мероприятия «направленные на развитие у рабочих чувства хозяина». С данной целью проводились общие и цеховые собрания рабочих, представительские делегатские собрания профсоюзов, ячейки и кружки научной организации труда; участие в них рабочих создавало эффект соучастия их в управлении производством, пробуждало интерес к проблемам своего предприятия, а потом и к общественному производству в целом. Данный процесс имел самую тесную связь с дисциплиной труда, будил творчество масс и дух соревнавательности. И как следствие такой деятельности с середины 20-х годов получило развитие различных новаторских движений, конкурсов, массового социалистического соревнования. Формами производственной самодеятельности были - движение рационализаторов, изобретателей, конкурсы на лучшего производственника, ударные бригады, переклички предприятий. Ярким примером такой деятельности может, служит инициатива рабочей молодежи Златоустовского и Лысьвенского заводов, создавшей в 1927 г. ударные бригады.
Для того, что бы «улучшить» взаимоотношения с различными социальными группами, а так же единства своих рядов, властью активно проводилась агитационно-пропагандистская работа. На Урале в это время для агитации использовались газеты, журналы и Екатеринбургская радиостанция, вступившая в действие одной из первых в стране в ноябре 1923 г. усиливалась цензура печатных изданий, ограничивалась свобода собраний и объединений. По мимо организационных мер, эффективным средством воздействия на общественное сознание становиться в 1920-е гг. репрессии. Политически нелояльные граждане могли быть привлечены к ответственности и лишены избирательных прав. Так, в 1926 г. в Уральской области насчитывалось почти 68 тыс. «лишенцев» избирательных прав.
Таким образом, конец войны, победа большевиков, разрушенная экономика, недовольство различных социальных групп и как уступка власти – новая экономическая политика, все это оказало влияние и на общественно-политическое развитие, с особенностями присущими Уральскому региону.

Заключение

Государственная политика 20-х годов носила противоречивый, двойственный характер. С одной стороны, государством поощрялась частная инициатива, развитие рыночных отношений, с другой стороны – велась активная борьба с вытеснением частника из экономики страны, резким возрастанием государственного сектора, введением планово-распорядительного регулирования экономики. Имевшие место в первой половине 20-х гг. ХХ века попытки придать новой экономической политике системный характер, приспособить ее к объективным социально-экономическим процессам, происходившим в обществе, натолкнулись на доктринальные ограничители большевизма, прежде всего на догматическое рассмотрение всего многообразия общественных явлений через призму классового подхода, классовой борьбы, в которой может быть только одна правая сторона, один победитель.
В результате с 1925-1926 гг. началось постепенное сворачивание рыночной составляющей НЭПа, приведшее к кризису хлебозаготовок 1927-1928 гг. Примененные властью для выхода из кризиса чрезвычайные меры окончательно подорвали рыночные основы НЭПа и сделали практически неизбежным отказ от новой экономической политики как таковой, и в результате, государство перешло к плановому развитию страны на основе пятилеток и к массовому колхозному строительству.
Развитие Уральского региона в 20-е годы имело свои особенности. Особенность региона заключается, во-первых, в его географическом «серединном» положении, а также в том, что Уральский регион играл и продолжает играть значительную социально-экономическую роль в развитии всего государства.
Проведенная государством политика денационализации в отношении промышленных предприятий, переводом большинства их на хозяйственный расчет, позволило осуществить необходимое финансирование важных производств. Концессионная политика позволила привлечь иностранные капиталы, которые покрыли некоторую часть хронически недостающих Уралу капиталов. Также позволило восстановить, модернизировать и сделать рентабельными сложные предприятия, в техническом и географическом положении. Но значительный потенциал, заложенный в привлечении иностранных капиталов (в которых остро нуждался регион), а также потенциал, заложенный в самом регионе (большая сырьевая база), не был полностью использован, он использовался ограниченно и с минимальным экономическим эффектом. С другой стороны бурный рост Уральской промышленности в 20-е гг., а затем и в периоды пятилеток, нанесли значительный урон экологии, данные проблемы приходится решать и на сегодняшний день.
Одной из особенностей развития уральской промышленности в годы НЭПа стало и то, что ей удалось переориентироваться с общероссийского на местный рынок и найти сбыт своей продукции, прежде всего в уральской деревне.
В 20-е годы для региона был характерен дефицит товаров широкого потребления, хотя местная промышленность могла удовлетворить потребности такого рода лишь на четверть, но и в данном вопросе не был использован возможный потенциал региона, который привел к инфляционному взрыву. Дефицит товаров мог восполнить частник, этому способствовала государственная политика «планового снабжения частника», налоговая политика в отношении мелких кустарей, однако такая политика не долго продолжалась, впрочем, как и сама новая экономическая политика, с ее рыночными механизмами.
Проводимая Советским государством в годы НЭПа социальная политика, способствовавшая процессам интеграции тех социальных сил, которые были объективно заинтересованы в осуществлении индустриальной модернизации, их консолидации вокруг заявленных властью целей, также явилась одним из факторов, содействовавших модернизационному срыву конца 20-х гг., который открывал путь к иному, авторитарно-бюрократическому пути модернизации.
Таким образом, на протяжении 1920-х годов конкурировали две программы: форсированная индустриализация за счет изъятия ресурсов у крестьян административными методами и дальнейшее развитие рыночных отношений, кооперации, постепенное накопление средств для индустриализации. Выбор пути развития зависел от решения имевшихся в модели противоречий.
Так, в экономической сфере сложились следующие противоречия между: рыночными и командными методами управления народным хозяйством; потребность в инвестициях и недостатком инвестиционных ресурсов; государственной промышленностью и частным сельских хозяйством; мелкотоварным крестьянским хозяйством с экстенсивным типом развития и необходимостью перехода к интенсивному земледелию с уходом излишнего населения в города.
Начало 20-х годов предполагало развитие рыночных механизмов, появлению различных укладов экономики, и возможно, если бы мероприятия новой экономической политики не перестали бы проводиться в конце 1920-х гг. и не была бы «объявлена война» наиболее предприимчивым хозяевам на земле («кулакам»), сельское хозяйство Уральского региона в последующем могло стать более производительным, это можно отнести и к промышленности, особенно в отношении иностранных инвестиций, которые могли бы покрыть хронический недостаток капитала и стать основным источником накопления сил для восстановления хозяйства и его технического перевооружения. В отношении Уральского региона главным недостатком мероприятий правительства является отсутствие учета региональной специфики, экономического обоснования плана мероприятий, и учета их последствий, а переход к административному механизму регулирования привело еще к более ощутимым экономическим убыткам.
Список источников и литературы

Источники:
Бажанов Б. Г. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб.: «Всемирное слово», 1992.
Килин А.П. Торговля Уральской области в 1926/27 году. (Публикация источника). Екатеринбург: Уральское отделение Российской Академии наук, 1992.
Ленин В.И. О продовольственном налоге (Значение новой экономической политики и ее условия) // Полное собрание сочинений. Т.43. М.: Политиздат, 1975.
Тимошенко В.П. Урал в мирохозяйственных связях (1917-1941 гг.). Свердловск: УрО АН СССР. 1991.
Торгово-промышленный Урал. 1926 год. Пермь,1926.

Литература:
Бакунин А.В. Урал как единый промышленно-экономический район. Свердловск, 1991.
Гассельблат Г.В. Пролог Уральской индустриализации // Страницы истории Урала: Сборник статей и информационных материалов. Выпуск 1. Пермь: ПИПКРО, 1993.
История Урала: ХХ век. Учебник / Под ред. Б.В. Личмана, В.Д. Камынина. Екатеринбург: Издательство «СВ-96», 1998.
Килин А.П. Уральская область в межрегиональной торговле в 1920-е годы // Историческая наука на рубеже веков. Материалы и тезисы научной конференции. УрГУ. Екатеринбург, 2000.
Надежкина В.А. «… Все к социализму иду и никак не могу дойти»: рабочие и крестьяне Южного Урала и социальная политика Советского государства в годы НЭПа: Монография. Уфа: РИО БашГУ, 2005.
Суслов А.Б. Межпартийная и внутрипартийная борьба на Урале в 1921-1929 годах // Страницы истории Урала: Сборник статей и информационных материалов. Выпуск 1. Пермь: ПИПКРО, 1993.
Урал: век двадцатый. Люди. События. Жизнь. Очерки истории. Научн. редакторы д.и.н. Кириллов А.Д., д.и.н. Попов Н.Н. Екатеринбург: Издательство «Уральский рабочий», 2000.
Уральское село в ХХ веке: Сборник статей и информационных материалов к «Летописи уральских деревень». Екатеринбург: УрСХИ, 1994.
Хрестоматия по истории Урала XX век / Под ред. М.Е. Главацкого. Екатеринбург: Издательство Уральского университета. Изд-во Дома Учителя, 1998.
Фельдман М.А. Культурный уровень и политические настроения рабочих крупной промышленности Урала в годы НЭПа // Отечественная история. 2003. № 5.
Килин А.П. Торговля Уральской области в 1926/27 году. (Публикация источника). Екатеринбург, Уральское отделение Российской Академии наук, 1992. С. 50.
Гассельблат Г.В. Пролог Уральской индустриализации // Страницы истории Урала: Сборник статей и информационных материалов. Выпуск 1. Пермь: ПИПКРО, 1993. С. 88.
Урал: век двадцатый. Люди. События. Жизнь. Очерки истории. Научн. редакторы д.и.н. Кириллов А.Д., д.и.н. Попов Н.Н. Екатеринбург: Издательство «Уральский рабочий», 2000. С. 65.
Хрестоматия по истории Урала XX век / Под ред. М.Е. Главацкого. Екатеринбург: Издательство Уральского университета. Изд-во Дома Учителя, 1998. С. 198.
История Урала: ХХ век. Учебник / Под ред. Б.В. Личмана, В.Д. Камынина. Екатеринбург: Издательство «СВ-96», 1998. С. 95.
Килин А.А. Указ. соч. С. 49.
Надежкина В.А. «… Все к социализму иду и никак не могу дойти»: рабочие и крестьяне Южного Урала и социальная политика Советского государства в годы НЭПа: Монография. Уфа: РИО БашГУ, 2005. С. 202.
Тимошенко В.П. Урал в мирохозяйственных связях (1917-1941 гг.). Свердловск: УрО АН СССР. 1991. С. 58.
Хрестоматия по истории Урала. С. 204-205.
Бажанов Б. Г. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб.: «Всемирное слово», 1992. С. 145-146.
Хрестоматия по истории Урала. С. 192.
Суслов А.Б. Межпартийная и внутрипартийная борьба на Урале в 1921-1929 годах // Страницы истории Урала: Сборник статей и информационных материалов. Выпуск 1. Пермь: ПИПКРО, 1993. С. 25.
Урал: век двадцатый. С. 77.
Урал: век двадцатый. С. 80.
Фельдман М.А. Культурный уровень и политические настроения рабочих крупной промышленности Урала в годы НЭПа // Отечественная история. 2003. № 5. С. 25.
Бадретдинова М.М. Промышленность и рабочие Южного Урала в период НЭПа (1921-1297). Автореф. дис. … канд. ист. наук. Оренбург, 1995. С. 15












19